Йольские мальчики-8

[Tradis]

19.12.2011 в 21:48

Пишет  Алекто Джин:

_____*Йольские мальчики - Обжора*
Восьмым в дом является неповоротливый и прожорливый Skyrgámur, которого мы вольно назвали Обжорой. Славится он тем, что питает неземную любовь к кисломолочному исландскому продукту skyr, похожему на йогурт, который поглощает в диких количествах и останавливается не тогда, когда сыт, а тогда, когда этого йогурта в доме не остается ни капельки. В общем, тоже парень из компании "любителей покушать". ^^ Flash про него чудно написала:



Полночью в погреб приходит Обжора,
Славный бездонным своим животом.
Знают давно все окрестные горы:
Этот парнишка не блещет умом.

В щепки раскрошит он крышку бочонка,
Выпьет весь йогурт, а после кряхтит,
Лежа под лавкой, и стонет негромко:
«Братцы, придите меня откатить!»

@темы: творчество, фольклор, традиции, Йоласвейнар

---

Йольские мальчики-7

[Tradis]

18.12.2011 в 22:40

Пишет  Алекто Джин:

_____*Йольские мальчики - Хлопушка*
Сегодняшний гость - Hurрaskellir, он же Хлопушка, самый шумный и громкий из всей этой гоп-компании. Он, в отличие от всех предыдущих, проблемами пропитания не озабочен и развлекает себя тем, что с наступлением сумерек шатается по дому и оглушительно хлопает дверями. А чего все спят, если ему не спится? Не очень положительный персонаж, потому что делает это из вредности. Так что теперь я предполагаю пополнение ночного репертуара: Пузан будет под дверью в комнату орать, а Хлопушка ими же хлопать.



Вот и седьмой, самый грубый – Хлопушка.
Только все в доме улягутся спать,
Грохот несется, как будто из пушки:
Это Хлопушка пошел баловать.

Хлопает ставнями, в двери стучится –
Всех перебудит, бесстыжий, и рад!
По коридорам летает, как птица:
«Раз я не сплю, пусть все тоже не спят!»

@темы: творчество, фольклор, традиции, Йоласвейнар

---

Йольские мальчики-6

[Tradis]

18.12.2011 в 11:50

Пишет  Алекто Джин:

_____*Йольские мальчики - Мисочник*
Вчера хозяева пришли поздно ночью и дверь новому гостю открыли запоздало, так что вчерашнего тролленка демонстрирую сегодня. Зовут его Askasleikir, или в вольном переоде на русский "Мисочник". Вкус у него несколько специфичный, потому что он большой любитель содержимого ночных горшков. Но не тех, о которых все подумали, а исландских традиционных - они называются askur, есть у каждого члена семьи, и в них хранится еда, остатки которой на ночь отдаются домашнему зверью - котам или собакам. Вот эти-то горшки он и считает своей вотчиной, хотя прочей посудой, в общем-то, не брезгует.
Традиционно он считается страшненьким, но вот у меня, например, очень славный. Правда, у Пузла особо не поворуешь - вон как подозительно он смотрит на бедного Мисочника.




Очень смущается Мисочник бедный:
Первым красавцем его не назвать.
Этот парнишка – почти что безвредный:
Только придет, как нырнет под кровать.

В небе зажегся рожок серебристый,
Пес на цепи во дворе заворчал –
Миска с объедками вымыта чисто!
Что за проказник ее облизал?

@темы: творчество, фольклор, традиции, Йоласвейнар

---

Йольские мальчики-5

[Tradis]

16.12.2011 в 22:48

Пишет  Алекто Джин:

_____*Йольские мальчики - Горшечник*
Итак, наш сегодняшний гость - Pottasleikir, которого мы с Флэш ласково прозвали "Тарелкой" или "Горшечником", так же, как и двое предыдущих, любитель окапываться на кухне и таскать оттуда еду. Правда, делает он это весьма специфически: сначала стучит в дверь, а когда хозяйка идет посмотреть, кто это там пришел, прокрадывается к столу, утаскивает оттуда горшок или блюдце с остатками еды и потом где-нибудь в укромном месте поедает украденное. ^^



Пятым приходит веселый Тарелка,
Хитрый любитель похлопать дверьми.
Что ни декабрь, сплошные проделки:
Схватит горшок – и поди отними!

Скинув передник, хозяйка несется
Гостю нежданному двери открыть,
А над посудой Горшечник смеется:
«Я уже вылизал. Можно не мыть!»

@темы: творчество, фольклор, традиции, Йоласвейнар

---

Йольские мальчики-4

[Tradis]

15.12.2011 в 23:21

Пишет  Алекто Джин:

_____*Йольские мальчики - Поварешка*
На четвертый день в дом является Þvörusleikir, "Вылизыватель ложек" или, проще говоря, Поварешка, такой же большой любитель посуды, как и предыдущий гость. Но любовь эта, как можно понять из его имени, распостраняется исключительно на ложки, в частности, на исландские деревянные ложки для помешивания с длинной резной ручкой. Особо понравившиеся ложки он может утащить с собой и, в принципе, больше и не вернуть. Представляю, какая у него за годы "гостеваний" набралась коллекция. Везде отмечается, что он худой, как палка - что естественно, потому что с остатков еды на ложках много не прокормишься.
Flash написала про него такое стихотворение, которое можно показывать всем, кроме Фрейда - мало ли, чего он там усмотрит. ^^




Вот и четвертый – худой Поварешка.
Есть у него затаенная страсть:
В кухню пробраться и длинную ложку
Прямо из медной кастрюли украсть.

Самые вкусные ложки – из клена.
Ложечник их унесет в уголок
И по порядку оближет влюбленно,
Крепко держа за резной черенок.

@темы: творчество, фольклор, традиции, Йоласвейнар

---

Йольские мальчики-3.

[Tradis]

14.12.2011 в 21:39

Пишет  Алекто Джин:

_____*Йольские мальчики - Малыш*
Третьим в дом приходит самый маленький и самый любимый мной Stufur, он же Малыш или Коротышка. У него самый кроткий и ласковый нрав, за что его регулярно обижают старшие братцы. Но он на них не в обиде - уж такой у него нрав. Его любимым занятием является подглядывать из темного угла за готовящей хозяйкой, и стоит ей отвернуться или зазеваться, как он быстро пробирается к сковороде и таскает оттуда кусочки еды. А то и всю сковороду сразу. ^^ Больше этого он любит только отгрызать кусочки у пирогов и так и оставлять надкусанными. Ну а еще больше этого он любит приходить на кухню, когда там уже никого нет, и отскребать со стенок сковородки то, что осталось.




Третий – Малыш, самый робкий из братьев,
Славный тихоня с густой бородой.
Прячется в складках кухаркина платья
Этот охотник за сковородой.

Старая печка натоплена жарко,
Только хозяевам и невдомек,
Что зазевалась растяпа-кухарка –
И Коротышка пирог уволок.

@темы: творчество, фольклор, традиции, Йоласвейнар

---

Йольские мальчики-2

[Tradis]

13.12.2011 в 23:19

Пишет  Алекто Джин:

_____:Йольские мальчики - Овражник*
Вторым в дом является добродушный весельчак Giljagaur - Овражник, который, если верить исландским сказкам, самый добрый и красивый из них всех. Мне он скорее напоминает толкиновского Бомбура - такой же улыбчивый и трогательный. Этот "мальчик" так же питает страсть к молоку, только не к овечьему, а к коровьему, причем к такому, на котором уже появились сливки. На коров, слава богу, внимания не обращает. Придет, стащит тихонько сливок, отправится с ними в дальний угол и будет там наслаждаться жизнью на всю катушку. Вот как он выглядит, и вот что написала о нем Flash:




Ждите вторым из скалистых ущелий
Брата Овражника-весельчака.
Редкий талант у него: до похмелья
Может упиться глотком молока!

Строит доярка приятелю глазки,
А за спиною Овражка, как кот,
Палец засунул в ведро без опаски
И с наслаждением сливки крадет.

@темы: творчество, традиции, Йоласвейнар

---

Йольские мальчики-1.

[Tradis]

В продолжение темы Йольских гостей выкладываю - с разрешения автора  Алекто Джин (и, надеюсь, автор стихов  Flash не будет возражать) рассказы о Йольсвейнар - уже пришедших, и тех,кого мы ещё ждём. Алекто Джин, Flash - спасибо!

12.12.2011 в 22:21

Пишет  Алекто Джин:

_____*Йольские мальчики - Хромоножка*
В прошлые предновогодние дни я начиталась у shellir рассказов про исландских Йольских мальчиков, маленьких троллей, которые за 13 дней до Рождества приходят с гор в дома к людям на погостить. Они меня совершенно очаровали - я вообще питаю большую любовь к разным околодомашним духам и их взаимодействию с людьми. Лешка, зная про такую большую мою любовь, подарил мне на ДыР весь набор статуэток всей этой семейки, включая их грозных мамашу с папочкой и не менее грозного Йольского котищу (у него есть брат-близнец, который живет в Питере у Гьюрда с Лесником). А чтобы это все счастье не доставалось мне одной, я решила так же, по степени появления в доме Йоласвейнар показывать их вам и чуть-чуть писать о характере каждого, а мой бессменный камрад и соавтор Flash будет сопровождать эти "сводки с йольских полей" маленькими стихотворениями ее авторства, которые ничуть не хуже, а даже и лучше традиционной исландской поэмы.

Но сначала я немножко расскажу, откуда взялись эти самые Йоласвейнар. В сети есть хорошая статья, которая лежит вот тут, и которую я перевела для тех, у кого с английским нелады. Исландские Йольские ребята имеют мало сходства с всемирно известным Санта-Клаусом, который ведет свое происхождение от святого Николая, покровителя детей и моряков. Свою родословную эти "мальчики" ведут от троллей, и их первоначальной задачей было вселять страх в сердца детей. Изначально они - сыновья двух самых отвратительных людоедов когда-либо знали в Исландии, Grýla и Leppalúði.
Без сомнения, большинство исландских детишек старательно избегали Йольских ребят в старые времена, так как родители активно пользовались их именами, чтобы запугивать детей - а Грилой и Леппалудом пугают и до сих пор. Очевидно, это вызвало некоторую озабоченность исландских властей, так как в 1746 году был издан общественный указ, запрещающий родителям пугать детей чудищами, вроде Йольских ребят.
Из-за указа или по иной другой причине образ Йольских ребят начал становиться все более положительным. Со временем они перестали представлять угрозу для детей, хотя воришками и мелкими хулиганами так и остались. В 20-м веке исландские Йольские ребята стали сильно зависеть от своих зарубежных коллег, особенно в плане поведения и внешнего вида. По особым случаям они начали одевать красные одежды, похожие на те, что носят Санта Клаус и датские рождественские гномы. Также они вдруг резко полюбили детей и начали оставлять для них в доме маленькие подарки.
Однако, несмотря на эти зарубежные влияния, Йольские ребята сохранили свои традиционные исландские характеристики, включая их имена, проживание в горах, и их количество - тринадцать. Тем не менее, наблюдается некоторое несоответствие на протяжении многих лет, например, сколько же их было на самом деле, или какие имена считать правильными. Десятки разных имен для Йольских мальчиков появляются в разных народных сказках и рассказах. Популярная поэма о Йольских ребятах, которую написал Jóhannes úr Kötlum, и которая впервые появилась в книге Jolin koma ("Рождество идет") в 1932 году, послужила к тому, что их имена и количество закрепились прочнее. Имена 13 Йольских ребят, которые сегодня знают практически все исландцы, являются заимствованными из этого стихотворения.
В 1988 году Йольские ребята были официально приглашены на предрождественский визит в Национальный музей, и с тех пор каждый декабрь они являются постоянными посетителями. Они начинают прибывать за 13 дней до Рождества, по одному на каждый день. Одеты они были в свою обычную одежду, а не в красные костюмы, которые предназначены для особых случаев (прим.Хоктя: день рождения мамочки Грилы, что ли?), и всегда старались надеть что-то из своих любимых вещей, которые во-первых, помогают их различать, а во-вторых, демонстрируют их озорной характер. У них есть некоторые проблемы с современной жизнью, с ее технологиями и прочими непривычными сложностями, поэтому они особенно любят навещать Национальный музей и все предметы старины, которые там находтся.
Несколько лет назад Гриле надоел потрепанный и непраздничный вид ее мальчиков. Персонал Национального музея узнал об этом и спросил у Йольских ребят об их одежде. Они признались, что у них есть всего один красный костюм, который они носят по очереди, а не носить не могут, так как находятся в жесткой конкуренции с "американским Санта-Клаусом", как они его назвали. Впоследствии Национальный музей объединил усилия с исландским дизайнерами и ремесленниками для разработки новой одежды для Йольских мальчиков, чтобы они могли хорошо выглядеть в Рождество. Их родители, Грила и Леппалуд, также получили новую одежду из шерстяной ткани, овчины, войлока и исландской шерсти. Так что сейчас вся семья очень хорошо одета для их визитов в Национальный музей после долгого похода вниз с горы. Они прибывают 12 вперед декабря в 11 часов утра по одному и так же по одному уходят после наступления Йоля. Детям они оставляют небольшие подарки в обуви, которую детвора размещает на подоконнике на ночь. Если дети были непослушными, они оставляют картофель, камни, золу или другие не особо нужные детям предметы в качестве напоминания о том, что чем лучше поведение, тем лучше подарок.

Итак, сегодня, 12 декабря, первым в доме появляется Stekkjarstaur или Хромоножка, славящийся своей любовью к свежему овечьему молоку, а также проблемами с гибкостью - согласно сказкам, спина и колени у него гнутся плохо, поэтому выпить молока прямо из-под овцы ему, так скажем, проблемно. Мне прямо представляется, как он уныло бродит по хлеву в надежде, что люди про эти его проблемы знают и не позабыли оставить маленькому троллю молочка в каком-нибудь ведерке.
Ко мне, правда, явился Хромоножка, который ревматизм успел подлечить и особой кроткостью не отличается, а проблемы у него скорее те же, что и у Олафа из известного анекдота. Я прямо даже не знаю - овцы-то у меня нет, только кот, который белый и пушистый. Так что за Пузцо немножко переживаю. Но будем надеяться, молоко примирит нашего Хромоножку с отсутствием овцы. ^^


Первым спускается с гор Хромоножка,
Входит в овчарню, как палка, прямой.
Дайте ему молока хоть немножко:
Бедному духу не сладить с овцой!

Вот ведь несчастье - не гнутся колени!
Как бы присесть и подняться потом?
Лучше оставьте на нижней ступени
Блюдце с овечьим парным молоком.

@темы: картинки, творчество, фольклор, традиции, Йоласвейнар

---

Одна из Прях.

[Tradis]

Отрывок из главы XIII "Our troth" в переводе Рогнеды ( Rogveles)
Как пряха, Фригг появляется в Австрии в слегка христианизированном облике "Святой-Люсии" или Spillelutsche, "Spindle-Lucia" (Люсии-пряхи), которая, как Перта, наказывает тех, кто не прял в течение года или прял во время праздников, посвященных конкретно ей. Эта "сантерия" - идентификация Фригг и Люсии, кажется, также была применена в Дании, где Ночь Святой-Люсии (13 декабря) была и ночью оракулов, и ночью, когда годовое прядение должно прекратиться . В Швеции самая красивая девочка дома традиционно появилась как "Lussi" или "Lussi-Bride" (Люси-невеста) между 1 и 4:00 в день Люсии (Lucy Day). Выбранная девица, одетая в белое с красным шарфом и в короне, украшенной ягодами вороники и девятью горящими свечами, обходила людей, чтобы разбудить их приносящим жизнь напитком gløgg (алкоголь с травами, медом, сиропом, или сахаром, иногда поджигается). Также она могла бы угощать самым священным скандинавским напитком нового времени – кофе, и печеньем. Поскольку Остара приносит свет и жизнь во внешний мир на своём празднестве, дарительницей света и жизни в доме в разгар зимы, вероятно, является Фригг - хранительница дома и огня очага.(c)
А вот что стоит за сухими словами.
Люси сегодня в Швеции:

Очень красивые фотографии есть в ЖЖ shaarila
За наводку на эту красоту спасибо Tjorn

@темы: картинки, ссылки, традиции

---

Йольские гости.

[Tradis]

Йоль грядёт и требует серьёзнейшей подготовки. Вы думали, все так просто?...

Отрывки из статьи, которая будет опубликована в Йольском (первом!) номере альманаха Содружества Асатру "Гьяллархорн". Про издание будет подробнее рассказано отдельно, а пока - встречайте:

Исландские Буки

Каждый ребёнок в Исландии знает о Гриле (Grýla), страшной старухе, что приходит к непослушным и ест их. Особенно опасна она тем малышам, что не хотят кушать или мучают бесконечным нытьём своих близких.
Она — тролльша и мать Йольских Парней (Jólasveinar или Jólasveinarnir), причем никто точно не знает, сколько их: восемь, тринадцать или больше. В стихотворении «Старая тула о детях Грилы» (Gömul þula um Grýlubörn) рассказывается, что их было двадцать, но двое младших близняшек умерли в колыбели. Cегодня, однако, принято считать, что их тринадцать, по числу дней празднования Йоля. Именно столько Йольских Парней навещают исландских детей в эти дни примерно с середины прошлого века и оставляют послушным детям в башмаках небольшие подарки, непослушным же — кусок угля, камень или картофелину. Тем не менее, детвора обычно надеется на лучшее и оставляет праздничным вечером один башмак на подоконнике в своей комнате.
Сама Грила трижды была замужем, первый раз за неким Густи (Gusti). второй за Кюлдаболи (Kuldaboli), нынешнего же её мужа зовут Леппалуди (Leppalúði), именно он и является счастливым отцом многочисленных троллят. Хотя, как водится, сплетни людские о своих соседях-нелюдях всегда разняться, например, в сказке «Грила и её мужья» (Grýla og bændur hennar) или в стихе «Тула Грилы» (Grýluþula) мужей было у неё только двое, Боли (Boli) и Леппалуди, и она пережила обоих. Однако всё-таки принято считать, что Леппалуди жив. Возможно, причиной слухов послужило то, что он необычайно ленив, а по некоторым рассказам просто не встаёт с постели, так что Гриле приходится самой заботиться о себе и обо всём семействе, добывая что-нибудь поесть. Поэтому её обычно видят с большим мешком, куда рискуют угодить капризные малыши. Живёт семейство в горной пещере, причем с ними обитает и большой страшный черный Йольский Кот (Jólaköttur), знаменитый не меньше своих хозяев. У него огромные и острые белые зубы, длиннющие когти и горящие желтым огнём глаза. Привычками он под стать своему окружению: является накануне Йоля и съедает тех, кто не обзавёлся к этому моменту новой одеждой. Правда, сегодня некоторые утверждают, что он съедает только их праздничное угощение, возможно, хозяйка стала лучше его кормить. Про тех, кто не сшил себе обновки к Йолю в Исландии говорят: «он надел на себя рождественского кота» (hann fór í jólaköttinn). А это не шутка, размеры Йольского Кота очевидцы описывают по-разному: то он трётся у ног или прыгает на плечи Грилы, то крупнее быка и тролля. Впрочем, у страха, как известно, глаза велики.
Грила, Леппалуди и Йольский Кот в самой домашней из своих ипостасей.

…Никто не помнит, откуда к хуторам и дворам Исландии, разбросанным меж гор, изрезанных заливов, ущелий и безжизненных лавовых пустошей с ледниками, приблудился неласковый Йольский Котик, хотя известно, что записана впервые его история в XIX веке. Но овцы были одной из основ исландского хозяйства, грубое сукно из овечьей шерсти — вадмауль (vaðmál) — даже служило одним из средств платежа. И после осенней стрижки овец шерсть старались обработать до Йоля, что было нелегко, так что работой загружали всех, от мала до велика. Всё должно было быть готово до праздника: теплые зимние вещи для домашних, и изделия для праздничных торгов, и, согласно обычаю, мелкие подарки, вроде варежек или носков, для каждого в семье. Разумеется, именно усердным работникам и дарили, в первую очередь, новые вещи. Ну а ленивым и не слишком скептичным детям стимулом должен был послужить визит страшного Йольского Кота. Сегодня это поверье позволяет малышне ждать обязательного праздничного обновления гардероба, а старшим — позволяет себя побаловать, так что нельзя сказать, что черный тролльский кот приносит людям беду.
Хозяйку Йольского Кота люди видели тоже по-разному: как уродливую грубую старуху гигантского роста или как настоящего монстра — то с рогами, то с клыками, то с хвостом или копытами, а то и со всем вместе. В некоторых историях (а написано их про Грилу к сегодняшнему дню немало) у неё даже число глаз и голов превышает привычные нам. Впрочем, дамы-тролли никогда не отличались особой красой по людским меркам. Вот как описывает одну тролльшу по имени Грид «Сага об Иллуги Зяте Грид»:
«Ему [Иллуги] показалось, будто метель или буря вырывается из её ноздрей. Над её ртом свисали сопли. У неё была борода и голова с проплешинами, а кисти рук — как орлиные когти. Оба её рукава обгорели, а куртка едва прикрывала ей зад, но впереди доходила до самых пальцев на ногах. У неё были зелёные глаза, низкий лоб и огромные уши. Её нельзя было назвать красивой.»
(перевод Т. Ермолаева)
Впервые имя «Грила» упоминает Снорри Стурлусон в «Списке имён» «Младшей Эдды» среди имён тролльш (tröllkonur) в XIII веке. Однако grýla не только имя, но и нарицательное обозначение любой тролльши или великанши вообще, также этим словом могли назвать и ведьму. В исландском языке есть выражение gera sér grýlur út, означающее «беспокоиться», «видеть все в мрачном свете», буквально — «создавать себе грилу снаружи». У нас сказали бы — «видеть буку под кроватью». Помимо «Эдды» Грила упоминается в двух исландских сагах, так же записанных в XIII веке — «Саге об исландцах» и «Саге о Сверрире». В «Саге об исландцах» действует некто Стейнгрим сын Кожаной Грилы (Steingrímr Skinngrýluson, в русском переводе А. Циммерлинга — сын Кожаной Буки) из Ледового фиорда, о котором сказано, что он был «очень невоздержан на язык». Перед последней битвой Стейнгрима его враг, Лофт сын епископа Паля, произносит вису, обыгрывающую прозвище недруга:
Hér ferr Grýla í garð ofan
ok hefir á sér hala fimmtán.
(Здесь спускается Грила во двор
и имеет за собою пятнадцать хвостов.)
Или в переводе А. Циммерлинга:
Вот ступает Бука,
С гор на двор, с погромом.
Тащит за собою
Враз хвостов пятнадцать.
В «Саге о Сверрире» «Грилой» (Grýla) назван первый раздел саги. В прологе к повествованию это объяснено автором так: «Дальше в книге рассказывается о том, как росла его мощь, и эта мощь предвещает великие события. Поэтому эту часть книги назвали Страшилищем (Grýla)» (перевод М.И. Стеблин-Каменского). В статье А.Я. Гуревича приводится более правдоподобная версия такого наименования первой части повествования о конунге:
«В Прологе сказано, что книга, написанная исландским аббатом, получила название "Страшилище" — "Grýla". Так в исландском фольклоре называют великаншу или огромную лисицу с 15-ю хвостами, которой пугают детей (другое значение слова — "пугало"). Книга о начальном этапе борьбы Сверрира за власть была названа "Страшилищем", т. к. она описывала растущую мощь Сверрира, устрашавшую его врагов. Скорее всего, такое название книга получила в Норвегии среди врагов Сверрира. В Прологе в "Книге с Плоского Острова" дано подробное объяснение: "потому прозвали первую часть книги "Страшилищем", что многие говорили, будто у людей тогда появился страх и ужас из-за большого немирья и сражений, но он (Сверрир) должен вскоре пасть и стать ничем, — этого следовало ожидать по причине той силы и мощи, что ему противостояли со стороны Эрлинга ярла и Магнуса его сына, которые пользовались поддержкой своих друзей и родичей".»
Сегодня не известны пути ассоциации Грилы, тролльши-людоедки, с многохвостой или любой другой лисицей, возможно, что-то из сведений о ней, очевидное по умолчанию в XIII веке, ныне безвозвратно утрачено. Хотя не полностью исключено и то, что сказочная многохвостая лиса получила именование «grýla» именно в значении «чудища» и «пугала». Ведь лисы — самые крупные хищники в Исландии, они немало докучали пастухам кражей ягнят, известны исландские заговоры «супротив лис» (чьи укусы не столь уж безобидны, ведь лисы переносят бешенства). А вот связь Грилы и звериных хвостов (любых) в фольклорных свидетельствах прослеживается достаточно отчетливо.
Терри Ганнелл (Terry Gunnell) в своём исследовании «Grýla, grýlur, grøleks and skeklers: folk drama in the north atlantic in the early middle ages?» указывает на существование очень интересных аналогов висы Лофта сына Паля. Это не связанные с исландской сагой, слегка отличающиеся между собой четверостишия, известные на Фарерских и Шетландских островах, что были записаны в основном в XIX веке.
(...)
Иными словами, характеристика великанши Грилы из ранних источников включает в себя указание на её огромную силу и на внушаемый ею страх, что вполне характерно для старинного представления о троллях, хотя и неясно, почему именно Грилу считали опаснее прочих. Она связана с пятнадцатихвостой лисой или, как минимум, у неё есть эти самые пятнадцать хвостов, а также связна с детьми. Судя по прозвищу Стейнгрима и Фарерским обычаям, вероятна так же некая связь Грилы со шкурами зверей и мужскими персонажами. Хоть между свидетельствами этнографов с Фарерских и Шетландских островов и событиями в «Саге об исландцах» разрыв в 600 лет, но существование обрядов с ряжеными, имеющими отношение к Гриле, могло бы объяснить и почему Грила — Кожаная, и почему мужчине было не зазорно носить такое прозвище, и откуда хвосты. Также, вполне вероятно, именно из-за карнавальной специфики (ряженые часто взнимают «дань» с тех, кто не под маской, причём нередко с ритуальными угрозами) Грилу и видели издавна с сумой или мешком. Хотя непосредственных свидетельств о ряженых-Грилах в Исландии не сохранилось, при обличении «греховных» игрищ викиваки (vikivaki, исландский народные забаві с танцами и песнями, на которые собиралась молодёжь и которые длились несколько бессонных ночей) в середине XVII века Торстейн Петурссон (Þorsteinn Pétursson) употреблял выражения Grýlu andlit (лицо Грилы), Grýlu maður (муж Грилы) and Grýlumynder (изображение Грилы), когда речь шла об используемых в этих игрищах звериных личинах. Надо сказать, что Йольские игрища и ночные бдения (Vökunætur), как и славянские святочные гуляния, могли носить достаточно «разнузданный» характер, и протестантская церковь решительно боролась с ними, запрещая всё, от танцев до карточных игр или любых других развлечений. Только в последние десятилетия XIX века появились некоторые послабления.
Изначальная ассоциация Грилы с Йолем часто подвергается сомнению, хотя, в принципе, явления ряженых приурочиваются обычно к поворотным точкам года. В любом случае, уже в первом литературном упоминании о ней — в поэме «Песнь о Гриле» (Grýlukvæði, 1650 год) Гудмунда Эрлессона (Guðmundur Erlendsson) — связь с рождественским временем присутствует. В поэме голос Грилы сравнивается с орлиным клёкотом (вспомним о тарабарской речи и звукоподражаниях животным ряженых). У неё рога, как у козы, волосы на подбородке, словно нитки на ткацком станке, грязные острые зубы. В описание вполне можно увидеть отсылки к звероподобной природе и элементам костюма ряженых из пакли, пряжи и т.д. В поэме Грила пытается провести ночь в доме, где живут дети, что для неё не просто: она не выносит света рождественских свечей и звуков рождественских гимнов, которые поют люди. Она так же жалуется на голод, потому дети должны очень хорошо себя вести, что бы она их не съела. В этой поэме Грила похожа на нищенку, скитающуюся от хутора к хутору, и пытающаяся выпросить у людей что-нибудь поесть. Возможно, во времена юности Гудмунда именно так — похожей на бродячую попрошайку — люди и представляли себе Грилу. Однако, не исключена и реминисценция с обрядовым «попрошайничеством» ряженых.
Современная самым ранним упоминаниям игрищ викиваки поэма Стефана Олафсона (Stefán Ólafsson), так же названная «Песнь о Гриле», описывает Грилу как существо трёхголовое (не такая уж невидаль для троллей), имеющее «нос барана», бороду, «пасть, такую же как у собаки» и глаза, подобные пылающему янтарю.
Терри Ганнелл отмечает, что в относительно ранних источниках Грила воспринималась не только как женщина-тролль, но и как сверхъестественный персонаж наподобии Йольского Козла (в Норвегии и Дании – Julebukk, иногда Julegeit — Йольская Коза), известного по всей Скандинавии, или вроде грилы-grujla Фарерской (что, как помним, походила на двуногую овцу). Сходна она с Йольским Козлом и своей зверообразностью, и опасностью для попавшихся в лапы, тем, что Йольским Козлом тоже пугают детей, и тем, что последний обитает где-то в диких местах, а появляется лишь на Йоль. Причем автор исследования указывает, что фигуры с рогами, одетые в звериные шкуры играли центральную роль в языческой скандинавской обрядности (о чем есть свидетельства в захоронении в Осеберге, известны так же две полноразмерные звериных маски, датируемые X веком и найденные в гавани Хедебю).
Возможно, такими видели наши предшественники Йольских гостей?

Ещё одной точкой пересечения представлений о Гриле и Йольском Козле является поверье, что Йольский Козёл угрожает тем, у кого нет новой одежды к празднику; можно даже предположить, что на острове Йольский Кот частично принял на себя функции континентального персонажа. Ещё более интересную параллель можно найти в упоминавшейся уже сказке «Грила и её мужья». Согласно сказке «они [Грила и её муж] жили под Аринхедлой». Но аринхедла (arinhella) – это каменная плита под очагом, а Йольский Козёл в Норвегии и Швеции тоже, как считалось, прятался в кухонном подполе. Другой версией его местообитания, надо сказать, были могильные курганы, и в Сондморе (Søndmøre, Норвегия) его называли Могильным или Курганным Козлом.

…Впрочем, рациональный двадцатый век внёс свои коррективы в восприятии Грилы и, как обычно, всё упростил и смягчил. В популярной до сих пор поэтической книге «Йоль идёт» (Jólin Koma), написанной в 1932 году Йоуханнесом из Катлара (Jóhannes úr Kötlum), тролльша Грила, в зависимости от того, как дети себя ведут, может стать огромной, а может, вместе со своим мужем Леппалуди, похудеть и вовсе умереть с голоду. По мнению автора однажды на Йоль так и случилось. В конце поэмы добрый Йохан просит детей вести себя хорошо и не позволять Гриле и Леппалуди вернуться к жизни. Судя по всему, исландские дети автора не послушали, и Грила и её семья бродят по Исландии по сей день, время от время становясь героями книжек и рисунков.
Неудачная охота.

В той же книге в поэме «Йольские Парни» (Jólasveinarnir) перечислены имена и описаны характеры и привычки детей Грилы. Однако родилось представление о Йольских Парнях значительно раньше. В 1746 в рамках борьбы с недостаточно благочестивыми народными традициями было издано постановление: «Глупый обычай, который практикуется кое-где в стране пугать детей Йольскими Парнями или привидениями, должен быть упразднен». Что ж, ныне этот запрет помнят лишь потому, что он с «глупым обычаем» связан.
Приход Йольских Парней.

Суммируя то, что мы знаем о тринадцати Йольских Парнях из разных источников, можно сказать, что детишки эти крайне озорные, вплоть до хулиганства, любят шутки, далеко не всегда безобидные, и изводят окружающих как могут. Тем более странно, что подарки они оставляют в канун Рождества только благонравным детям! Судя по тому, что особое внимание они уделяют людской еде, живется им дома всё же впроголодь. Приходят они обычно с гор, хотя в отдельных местностях могут явиться со стороны моря. Как все мальчишки, они любят таскать с собой зверьё, и часто приходят к людям вместе с Йольским Котом. Имена их, время появления и привычки сегодня подробно расписаны, хотя и здесь существует намного больше одной версии. Всего засвидетельствовано около восьмидесяти (!) имён сыновей и даже дочерей Грилы. Вот один из наиболее известных списков, опубликованный в 1862 году собирателем фольклора Йоном Аурнасоном (Jón Árnason):
Стеккьярстёйр (Stekkjarstaur, Неуклюжий-Из-Овчарни или Жердина-Из-Овчарни) любит изводить овец, но очень неловок из-за проблем с ногами: они у бедняги не гнутся. Приходит 12 и уходит 25 декабря.
Гильягёйр (Giljagaur, Канавный Остолоп) прячется по рвам и канавам, ожидая, пока не представится удобный случай забраться в хлев и украсть молоко. Приходит 13 и уходит 26 декабря.
Стувюр (Stúfur, Обрубок) ненормально короток, крадёт тарелки и ест оставленный на них черствый хлеб. Появляется 14 и уходит 27 декабря.
И на черством хлебе можно неплохо отъесться.

Твёруслейкир (Þvörusleikir, Ложколиз) крадёт þvörur — вид исландских деревянных ложек для помешивания с длинной ручкой — и питается, их вылизывая. Поэтому он весьма худ и изможден. Приходит 15 и уходит 28 декабря.
Поттаслейкир (Pottasleikir, Горшколиз (надо сказать, что само слово имеет значение лизоблюд, подхалим)) подчищает остатки из тарелок и кастрюль. Приходит 16 декабря и уходит 29 декабря.
Аскаслейкир (Askasleikir, Мисколиз (или Тарелколиз, см. askur)) прячется под кроватью, ожидая пока кто-нибудь не опустит вниз свой аскур (askur) — небольшой деревянный сосуд с резной крышкой, используемый в качестве миски — который он тут же крадёт. Является в гости 17 и покидает людей 30 декабря.
Хюрдаскеллир (Hurðaskellir, Дверехлопальщик) любит хлопать дверями, особенно по ночам. Появляется проказник 18 декабря и покидает людей в последний день года, 31 декабря — все равно ведь в эту ночь никто не спит!
Скиргаумюр (Skyrgámur, Скирный Обжора) — имеет пристрастие к скиру. Скир (skyr) — исландский молочный продукт, получаемый в результате ферментации из обезжиренного молока. Сродни простокваше либо очень мягкому творогу, имеет консистенцию сметаны, подаётся холодным, часто с добавлением сахара и сливок. Любящий красть его Скиргаумюр появляется 19 декабря и уходит 1 января.
Бьюгнакрайкир (Bjúgnakrækir, Колбасохват) может прятаться в коптильне на стропилах и срывать с них коптящиеся колбасы. Заходит на огонёк начиная с 20 декабря и по 2 января.
Глюггагайир (Gluggagægir, Подглядывающий-в-Окна) — в соотвествии с именем, любит подсматривать в окна в поисках чего бы украсть. Является 21 декабря, уходит 3 января.
Гауттатевюр (Gáttaþefur, Дверевынюхиватель) приходит 22 декабря и уходит 4 января. У него необычайно большой нос, которым он вынюхивает, где находится laufabrauð — традиционный исландский хлеб, который часто пекут на Рождество — и, разумеется, крадёт его. Хлеб этот состоит из круглых, очень тонких лепешек диаметром 15–20 см, узорно сплетённых, которые недолго обжариваются в горячем жире. Слово lauf переводится как «листва», частый орнаментальный мотив украшения такого кушанья. Придумали его на севере Исландии, однако сегодня эта выпечка популярна по всей стране.
Кеткроукюр (Ketkrókur, Мясной Крюк) использует крюк, что бы красть мясо. Появляется 23 декабря и уходит 5 января.
Кертасникир (Kertasníkir, Свечной Попрошайка) следует за детьми, что бы стащить их свечи. В начале XIX века свечи были едва ли не обязательной частью рождественских подарков, причем были они сальными, и, соответственно, съедобными. Трудно сказать, как выкручивается бедняга в наши дни, когда для изготовления свечей используется стеарин. Однако Кертасникир по-прежнему приходит к людям 24 декабря и покидает их 6 января.

Как видим, время Йоля у исландцев — период насыщенный и полный приключений, требующий немалых знаний и подготовки, чтобы просто не съели. Или как минимум, не объели, что тоже весьма чревато в суровые зимы. Однако то, что сегодня вызывает улыбку, некогда было обычаем, обрядом и ритуалом, и следы прежнего смысла прослеживаются сквозь легкомысленное конфетти детских страшилок. От мифа — к сказке, от обряда — к празднику, от взрослых — к детям…
Но история циклична и иной раз шутит над теми, кто мнит себя выше наивных суеверий предков. Видели ли наши предшественники в Гриле духа дикой, неукрощённой природы, воплощение тёмного хтонического аспекта материнского начала или, подобно Йольскому Козлу, сближали с миром предков – появление её ныне среди масок на праздновании Зимнего Солнцеворота не будет неуместным.

Использованные материалы:
Árni Björnsson. «High Days and Holidays in Iceland». Publisher, Mál og menning, 1995. Original from Indiana University.
Terry Gunnell. Grýla, grýlur, grøleks and skeklers: folk drama in the north atlantic in the early middle ages?
Erla Jonasdottir. «Grýla the Mother and the Murderer. Analization and discussion of Grýla, trolls and similar creatures in folk and fairy tales»
Стурла Тордарсон. «Сага об исландцах.» в переводе А.В. Циммерлинга — Спб.: «Алетейя», 2007.
«Сага об Иллуги Зяте Грид» в переводе Т.Ермолаева, серия библиотеки сайта «Северная Слава»
А. Я. Гуревич, статья «Сверрир в саге и в истории», «Сага о Сверрире». — М.: «Наука», 1988
Так же автор выражает благодарность Т. Ермолаеву (T. Stridmann) за ценные замечания и предоставленные неопубликованные материалы.

@темы: история, фольклор

---

Йоль 2011: астрономическая справка.

[Tradis]

22 декабря 2011 года в 09 часов 30 минут по московскому времени Солнце максимально опустится в южное полушарие неба, то есть двигаясь по эклиптике, достигнет ее наименьшего склонения – 23 градуса 26,457 минут (в созвездии Стрельца) и наступит астрономическая зима.

На широте Москвы Солнце поднимается над горизонтом на высоту менее чем на 11 градусов. На других широтах высоту максимальной высоты Солнца над горизонтом можно вычислить по формуле: высота Солнца = 90 - (широта пункта + 23,5). Во время зимнего солнцестояния в северном полушарии Земли Солнце меньше всего остается над горизонтом. 21 и 22 декабря – самые короткие дни в году. С 21 на 22 декабря - самая длинная ночь.
(сайт Астрогалактика)

В переводе на наш язык:
20 декабря - Ночь Матерей
21 декабря - Пик Йоля, Ночь Солнцеворота.
Ну или как выходит в реальных условиях. Ближайшее воскресенье - 18декабря.

Новолуние - 24 декабря, в 18-07 (29й лунный день - 9:38-22:07, далее первый. Время Московское.) Источник, Осторожно: ссылки на странице Eset БЛОКИРУЕТ КАК ОПАСНЫЕ.

О празднике - по версии "Our Troth"

@темы: астрономия, практика, праздники, Йоль

---

Торраблот в Питере!

[Tradis]

Оригинал взят у Tjorn в Торраблот-2012

VI ежегодный фолк-рок/фолк-металл фестиваль

Что, думали закончился Торраблот? Не дождетесь! После годичного перерыва фестиваль Торраблот возвращается!

В шестой раз Культурно-Исторический Центр "Рагнар" при поддержке единомышленников собирает всех, кому интересна история, древние нордические традиции и забойный фолк-рок.

Праздник Торраблот родился в древней языческой Скандинавии. В разгар месяца, называемого Торри (конец января по современному календарю) устраивалось жертвоприношение,...
показать полностью..

Место:

38, Беринга ул.

Начало:

21 января 2012 в 17:00

Окончание:

21 января 2012 в 22:30

@темы: традиции, праздники, Торраблот, объявления

---

Сага, Эйр,Гевьон, Фулла и другие девы Фригг (Our Troth, гл.13)

[Tradis]

Начало главы 13
Окончание главы 13

Сага (Sága)
Сага упоминается в “Речах Гримнира”,7 как имеющая большие палаты в мире богов, называемые Сёкквабекк (Sökkvabekkr, Затонувшая или погружённая скамья). Об этом чертоге сказано, что "плещут над ним холодные волны; там Один и Сага пьют каждый день из чаш златокованых. " (прим. - пер. А.И.Корсуна). Эти палаты часто сравнивают с чертогами Фрийи – Болотным Залом (Fensalir) - особенно потому, что Фенсалир не упомянут в списке “Речей Гримнира” - и сама Сага воспринимается как другой аспект Фригг. Тем не менее, она обладает своей собственной личностью. Ее имя не является тем же словом, что и исландское слово "сага" (saga), но тесно с ним связано; она – несомненно, богиня повествуемых историй, которая помнит и хранит старые рассказы. Многозначительной деталью является то, что её залы - подводные: потоки Источника Мимира должны течь вокруг них.
Некоторые думают, что Сага, вероятно, является богиней-покровительницей Исландии, где все песни и рассказы Скандинавии были записаны и сохранены в течении долгих лет вплоть до нашего времени. Можно быть уверенным, что она была добрее к Исландии, чем любое другое божество за последние несколько столетий; её дары были их величайшим утешением и их величайшей гордостью.
Тем, кто хочет получить помощь в написании рассказов и историй, следует обратиться к Саге и Водану совместно, наполнив две золотые чаши медом и отпивая из одной из них во имя одного из божественных имён, оставляя вторую чашу для другого божества.

Эйр (Eir)
Эйр (Eir, так же Iær, Aer) упомянута только у Снорри и в “Речах Свипдага”. Снорри сообщает нам, что "никто лучше нее не врачует " (прим. – “Видение Гюльви”, 35, здесь и далее перевод О.А.Смирницкой); в “Речах Свипдага” она - одна из дев на горе, называемой "Лювья" (Lyfja, “магическое исцеление” – да Фрис (de Vries), “Словарь” (Worterbuch), стр. 369), о которой сказано, что гора эта "давно утешает раны и хвори; жена исцелится, даже от давней болезни, если взберётся до верха " (прим. - перевод Тьяльдра Валиссона). Другие жены также имеют имена, предполагающие труды во благо, как например, Хлив (Hlíf, Защита), Блид (Blíð, Жизнерадостная (прим. – скорее Ласковая, Дружелюбная)), и Фрид (Fríð, Красивая, Мирная), и сказано про них, что они предлагают помощь тем, кто приносит им жертвы.
Согласно де Фрису (“Словарь”, стр. 97), имя Эйр изначально происходило от слова, означающего "честь" или "поклонение" (родственное современному немецкому Ehre (прим. - с немецкого - честь; почёт, уважение; почесть); так же его рассматривают как старосеверное существительное eir, - милось-мягкость-помощь (прим. – согласно словарю Клизби - мир, мягкость, милосердие). С ним связан глагол eira: заботиться, помогать или радовать (прим. согласно тому же словарю – беречь, оберегать). Существует также слово eir, означающее "медь"; хотя это слово этимологически не связано с именем богини, лечение с использованием медных колец и браслетов давно известно в народной медицине, так что этот металл представляется для неё особо подходящим.
Все больше и больше людей становится заинтересованными в Эйр, и, несомненно, её могущество целителя крайне необходимо в мире сегодня. Эйр, очевидным образом, личная покровительница всех тех, кто имеет дело с любой формой заботы о здоровье или исцеления, но и каждый, кто нуждается в исцелении, может воззвать к ней. Согласно персональному мнению Квельдульва Гундарссона (KveldúlfR Gundarsson) Эйр, вероятно, будет богиней, которая предпочитает мягкие и медленные "альтернативные" методы излечения, как, например, аромотерапию, траволечение, и массаж совместно с рассмотрением и сбалансированностью эмоций. Даже когда её путь исцеления использует более радикальные медицинские средства как, например, хирургию и применение антибиотиков в случаях обострения, когда ситуация для пациента слишком опасна или экстремальна, чтобы излечение прошло благополучно без вмешательства, то затем величайшей внимание уделяется таким вещам, как питание и состояние духа и эмоций пациента. Гевьон (Gefjon, мастер “Плуга Гевьон” (прим. - Gefjon's Arðr, мастерская, изготовляющая рога для питья, одежду из натурального сырья и т.д.)) упоминает, что Эйр никоим образом не противник технологии, когда её правильно применяют - все исцеляющие инструментальные средства принадлежат ей также - но её усилия фокусируются более на предотвращении, чем на лечении, и медицинском уходе, и имеют тенденцию способствовать естественному излечению, а не необязательному радикальному вмешательству (в противоположность вмешательству необходимому, которому она также покровительствует).
Так как большинство знаний об исцелении наших предшественников были магическими, мы можем обоснованно предполагать, что Эйр - покровительница такой магии, что ее чары работают с душой и сознанием, а также телом, чтобы приводить к истинно целостному выздоровлению. Как богиня, которая является как духовным, так и физическим целителем, Эйр особенно хорошо призывать тем, кто нуждается в помощи в борьбе с пагубными привычками.
Эйр также должна мыслиться как в некоторой степени шаман, так как англо-саксонское заклинание показывает нам, что много болезней считались работой альвов, карликов-двергов, ведьм или даже Асов (Стормс (Storms), Англо-Саксонская магия (Anglo-Saxon Magic)); фактически, слово "elf-shot" (эльфийский выстрел) известно во всех германских языках, и термин Hexenschuss (выстрел ведьмы), все еще используется в селькой Баварии при описании серьёзных болей в костях и суставах. Знахарем-целителем являлся тот, кто не только знал растения, что помогали от такой болезни, но и пути магической подготовки их и применения их так, чтобы изгнать злых существ или “выстрел”, который они оставляли в теле пациента - и, который (целитель) был способен иметь дело с угрожающими здоровью существами в мире духов также, как и работать с Мидгарде.
Гевьон добавляет, исходя из опыта её собственной работы с Эйр и своего понимания богини, что Эйр не рассматривает ни смерть как главного врага, ни жизнь как самую ценную награду. Она – богиня естественных процессов, которые включают освобождение, даваемое смертью, когда приходит должное время. Её заботит не столько длина жизни, сколько её качество.
Жрица Сигроа Лювьягидья или жрица (горы) Лювья (Siegróa Lyfjasgyðja) работала с Эйр (или, используя иную орфографию Иэр (Iær)) и обрела много знаний о ней, используя транс и вдохновение. Такие знания могут иметь свои достоинства; одни решают прислушаться к ним, другие - нет. Это, несомненно, единственный путь, остающийся, чтобы найти большее, чем немногие фрагменты, которые сохранились со времени наших предшественников, но, конечно, требуется осторожность, чтобы быть уверенным, что миф-созданный или -обнаруженный сегодня не затемняет наше видение того, что нам известно из прошлого. Так же следует понимать, что боги и богини имеют множество аспектов, и могут появиться неким образом одному человеку и иным образом другому. Как видения, так и осмысление равным образом истинны, и ни то, ни другое не являются всеобъемлющим определением божества.
Согласно персональному откровению Сигроа, Иэр - старшая богиня, рожденная из девятого соска коровы Аудумлы, и первая из повитух, которая помогала в рождении Асам. Она была некогда в конфликте с мужскими божествами, конфликт оказался разрешён благодаря усилиям Сив; её теперь особо защищают Тонар и Хёд (которому она выказывает персональное расположение). Как Богиня Исцеления, она не может принять месть или оказаться вовлеченной в кровопролитие. Чтобы получать защиту, которой она не в состоянии обеспечить себя, она нашла убежище у Фригг и её дев, и дала Фригг свою энергию исцеления и ценнейшие знания. Она может быть призвана, когда есть нужда, она не откажет в своей помощи любому – трелю или тану, Асу или Владыке; и требует того же от своих жриц. Сигроа говорит, что Иэр хочет, чтобы её жрицы были целомудренными, чтобы помогать потоку заживляющей энергии и желает, чтобы они воздерживаются от плоти животных, молока, алкоголя и фруктов, когда они взывают к ней; также, чтобы они проводили очищения дымом и сауной. Ее знания по исцелению, как она указывает далее, особенно связаны с использованием рун и трав. Священный цвет Иэр зеленый; её руны – Беркано (Berkano), Лагуз (Laguz), и Уруз (Uruz), и её жрицы также носят Кеназ (Kenaz) приносящую свет. Молочный скот является особенно священным для неё, как и ворон. Она, кажется, также должна иметь некоторую связь с березой. Сигроа видит богиню одетой в далматик (прим. - dalmatic, некогда одеяние византийских императоров, ныне торжественное облачения священнослужителей у католиков) из белой парчи, украшенной ниткой жемчуга и, иногда, янтаря. Гевьон также видит зеленый и белый как её цвета.
Как Гевьон так и Сигроа воспринимают Эйр как несколько медлящую говорить, хотя по разным причинам. Безусловно, она выглядит богиней, у которой мало терпения для ненужной болтовни, которая отзывается, только когда у неё есть сказать нечто важное – богиней, которая, подобно Фрийе, большую часть времени наблюдает в молчаливой мудрости.
Руны, которые Гевьон ощущает тесно связанными с Эйр – Лагуз (Laguz) и Йера (Jera).

Гевьон (Gefjon)
Гевьон менее известна, чем Фрийя или Фрове, но всё же мы знаем о ней больше, чем о большинстве богинь. Снорри открывает раздел “Видение Гюльви” прозаической Эдды рассказом о том, как шведский конунг Гюльви наградил странницу, которая развлекла его рассказами, пообещав ей столько земли, сколько четыре быка смогли бы обпахать в течение дня и ночи. Женщина, однако, была богиней Гевьон. С севера из Ётунхейма, она привела четырёх быков, которые были её сыновьями от ётуна, запрягла их в плуг и отпахала круг земли, который теперь зовут островом Селунд (Zealand). Этот рассказ датируется ориентировочно началом эпохи викингов, так как Снорри приводит фрагмент одного из первых известных скальдических поэтов, Браги Старого (Bragi inn gamli). Гевьон - покровительница Селунда, и недалеко от статуи Русалочки в Копенгагене расположен большой фонтан, который изображает богиню, подгоняющих своих четырёх быков, с водой, пенящейся вокруг их ног и большими бронзовыми змеями, извивающимися перед ними. В версии истории, рассказанной в “Саге об Инглингах”, Снорри добавляет, что после этого Гевьон вступила в брак с сыном Одина Скьёльдом и они поселились в Лейре, которое является родовой резиденцией королей Дании. Здесь, мы, возможно, видим воплощение идеи о том, как король становится супругом богини Земли, хотя Скьёльд (та же фигура, которая названа Скильдом Скевингом (Scyld Scefing) в “Беовульфе”) сам в той же степени является божественным предком, в какой и королём. В “Перебранке Локи”,20 Локи также обвиняет Гевьон в том, что та ложилась бедрами на "белого юношу, который дарил ей драгоценности" (прим. – оригинальный текст. у А.Корсуна: “дарил он уборы в обмен на твои любовные ласки”).
Несмотря на всё это, Снорри также сообщает нам, что "Гевьон, юная дева, и ей прислуживают те, кто умирает девушками." (прим. “Видение Гюльви”, 35) Слово "дева" (старосеверное mær) не обязательно означает девственницу, оно может просто относиться к достаточно молодой женщине (mær может также означать "дочь" или даже "жена"); нет свидетельств, что на Севере придавали особое значение девственности. Гевьон, определенно, является богиней молодых и застенчивых женщин, тем не менее: в “Пряди о Вёльси”, разделе “Саги об Олаве Святом”, молодая дочь бонда, когда она должна была во время обряда принять Вёльси (засушенный фаллос лошади), присягает: “Гевьон клянусь и другой богиней, что я беру этот красный фаллос, потому что я должна” (прим. – перевод с английского, в переводе на русский Т.Ермолаева: "Гевьюн клянусь и другими богами, что по принуждению я беру красный хобот.”). Может показаться странным, что богиня плодородия мыслилась так же как богиня незамужних женщин, но женщина в период между наступлением половой зрелости и браком несёт в себе весь потенциал плодородия, для которого Гевьон – как богиня земли и богиня плуга - является защитником и стражем. Кажется вероятным, что она была богиней, которая заботится о том, чтобы женщины не вступали в брак прежде, чем они будут готовы быть женами и матерями, или в связь с мужчинами против своей воли, особенно она является защитницей девушек-подростков во время всех трудностей юношеского возраста. Она также сама иногда рассматривается как девственница. Мандел (Mundal) указывает, что “в переводах латинских легенд имя Гевьон довольно последовательно используется для перевода имени римской богини Дианы” и предполагает, что она играла значительно более важную роль, по крайней мере в последний период язычества, чем, по видимому, показывают литературные источники (“Боги и богини, связанные с женской божественностью” (Gods and Goddesses with Reference to the Female Divinities), стр. 309)
Гевьон также провидица: в “Перебранке Локе”, 21, Один говорит про неё, что " ей, как и мне, открыты и ясны судьбы всех сущих ".
Имя Гевьон (Gefjon) означает "дарующая", и очень похоже на одно из хейти (замен имени) Фрейи, Гевн (Gefn). Как богиня пахоты, она, несомненно, является богиней плодородия; Турвиль-Петр (Turville-Petre) и Эллис Девидсон (Ellis-Davidson) сопоставляют её плуг с англосаксонским “Заклинанием плуга”, которое начинается словами "Эрке, Эрке, Эрке, мать Земли…". Сегодня, она иногда мыслится воплощением могущества женщины как первого источника пищи и жизни, возможно как Северное отражение архетипа, который кельты видели как вечно-полный котел с едой и питьём. Хотя нет аналогичного котла в германском мифе (за возможным исключением такого в Валхалле, где мясо вечновоскресающего вепря варится каждый день для эйнхериевr), имя Кетиль (Ketill, мужское)/Катла (Katla, женское), "котелок" или "котел", было очень распространено на Севере, и имело, вероятно, магико-религиозное происхождение: обычай готовки-жертвоприношений на священных пирах было всегда связан с кипячением в котле (смотри раздел "Вещи и их Значения" (Things and their Meanings)). (прим. – см. “Сагу о гутах”,1: ”Но меньшие тинги приносили меньшие жертвы: скотом, едой и питьем. Они называли себя «кипятящими товарищами», ибо они сообща варили [жертвы]”, перевод С.Д.Ковалевского) Образ вечно-наполненного котла вероятно может также прочитываться в имени Фулла (см. ниже).



Фулла (Fulla)
Согласно Снорри, Фулла "тоже дева. Ходит она с распущенными волосами, и на голове у нее золотая повязка. Она носит ларец Фригг и хранит ее обувь, и ей ведомы сокровенные помыслы Фригг." (прим. “Видение Гюльви”, 35) В своем списке владеющих магией богов/богинь Второе Мерзебургское заклинание (Zweite Merseburger Zauberspruch) сообщает нам, что "тогда заклинала ее Фрейя, Фолла ее сестра."(прим. - пер. Т.В.Топоровой); складывается впечатление, что Фулла занимала более высокое место в древнейшем знании, чем у Снорри. Снорри, тем не менее, указывает специально, что дары жены Бальдра Нанны, посланые в Асгард из Хель, включают льняное покрывало и много подарков для Фрийи, а также золотой перстень для Фуллы", так что особое место Фуллы рядом с Фрийей было не вполне забыто.
Ее имя, как кажется, означает "полный", намекая, что она является богиней богатства и плодородия. Его можно так же прочитать как происходящее от старосеверногоо слова для "чаши" (full, (прим. - в современном исландском – тост, здравица)), указывающего, что она может быть подносящей чашу или котёл. Как носящая шкатулку Фрийи, она отвечает за драгоценности другой богини - и, если жизнь богов/богинь отражала человеческие нормы, как представляется вероятным, она также будет отвечать за золото и благословение, которые Фрийя пожелает даровать.


Другие спутницы Фрийи.
Про остальных богинь из списка, приводимого Снорри, мы знаем только то, что он сообщает нам:

Сьёвн (Sjöfn, похоже на слово «любовь» (sjafni)), ее забота — склонять к любви сердца людей, мужчин и женщин. Ее именем называют любовь (sjafni).(…)
Ловн (Lofn, похоже на слова «позволение» (lof) и «славить» (lofa)) так добра и благосклонна к мольбам, что добивается у Всеотца и Фригг позволения соединиться мужчине и женщине, хоть бы это и было им раньше заказано. Это по ее имени называется «позволение» (lof), а также то, что «славят» (lofa) люди.(…)
Вар (Vár — первоначально, по-видимому, «возлюбленная». Но это имя похоже на слово «обет» (várar)), подслушивает людские клятвы и обеты (varar), которыми обмениваются наедине мужчины и женщины. Потому эти обеты зовутся ее именем. Она мстит тем, кто их нарушает (…)
Вёр (Vör, «осторожная», а также «сведущая»), умна и любопытна, ничего от нее не скроешь. Отсюда поговорка, что, мол, женщина «сведала» (vör) о том, что ей стало известно. (…)
Сюн (Syn, «опровержение, отказ».), сторожит двери в палате и закрывает их перед теми, кому входить не дозволено. И к ней прибегают на тинге для защиты от тех речей, которые хотят опровергнуть. Потому и вошло в поговорку говорить, если кто отпирается: «У него на все отказ (syn)».(…)
Хлин (Hlin, «защитница». Это имя похоже на слово «спасаться» (hleina)), приставлена охранять тех, кого Фригг хочет уберечь от опасности. Отсюда поговорка о тех, кто бережется, что он «спасается»(hleinir).
Снотра (Snotra, «мудрая»). Она умна и сдержанна, и ее именем (snotr) зовут мудрых женщин и сдержанных мужчин.
Гна (Gná, этимология неизвестна, здесь ошибочно связывается с глаголом «возвышаться» (gnæfa)). Ее шлет Фригг в разные страны с поручениями. У нее есть конь, Ховварпнир (Hófvarpnir, «выбрасывающий копыта»), что скачет по водам и воздуху…По имени Гна называется то, что возвышается (gnæfi)
(“Видение Гюльви”, 35, перевод и примечания к именам О.А.Сминицкой)

В наше время Сюн видится одетой в серое с метлой или мечом, по очевидным причинам женщины часто призывают её как стража во время магической работы и для защиты своего дома.
Хлин – имя, приводимое как имя Фрийи в “Прорицании вёльвы”, очевидно, что она является аспектом богини.
Снотра ныне мыслится особо связанной с манерами и подобающим поведением, к ней хорошо обратиться, когда есть вероятность, что праздник может стать слишком буйным.
Гна, воздушная посланница, - богиня, призываемая, что бы быть уверенным, что важные вещи, посланные авиапочтой дойдут до адресата вовремя.

@темы: Our Troth, мифология, боги и богини

---

Вычисление Точек Силы в Колесе года

[Шакти Проциона]

Недавно написала статью, вспомнила о сообществе, показалось, что тематике вполне соответствует, поэтому решила разместить ещё и здесь. В целом, материал краткий и обзорный.

В Колесе года принято выделять два креста - Солнечный Крест (равноденствия и солнцестояния) и Огненный. С определением празднования Солнечного креста проблем не возникает. Точки вычисляются астрономически как момент самого длинного дня и самой короткой ночи и наоборот, а так же моменты равенства разных частей суток. Точную дату и время на каждый год можно найти в интернете, к тому же они не сильно разнятся с приблизительными:
Зимнее солнцестояние (с 21 на 22 декабря);
Весеннее равноденствие (с 21 марта на 22 марта);
Летнее солнцестояние (с 21 на 22 июня);
Осеннее равноденствие (с 21 на 22 сентября).
Вариативность даты как правило + - день...

С Огненным крестом праздников дело обстоит гораздо сложнее. Существует несколько способов определения даты.

1. В Друидической традиции год делится на четыре четверти по Огненному кресту на основании определения точки захода Солнца, которая должна находиться на 16 градусов 29 минут южнее или севернее лини равноденствия. Таким образом, четыре даты Огненных праздников - это 4 февраля, 6 мая, 8 августа и 8 ноября.

2. На основании положения звёзд Стражниц
Пишет  Щитовница:

07.02.2011 в 14:15

Начиная с древних времён люди умели определять время по созвездиям, в частности по Большой Медведице. За сутки созвездие описывает полный круг, центром которого служит Полярная звезда. В течение года положение Большой Медведицы меняется. Две крайние Звезды созвездия Дубхе и Мерак - называют Стражницы. В полночь они занимают промежуточное положение: в начале мая они стоят прямо над Полярной звездой, в начале февраля сдвигаются на 90 градусов к востоку, в начале ноября занимают позицию, противоположную майской, а в первые дни августа находятся на западе.
Таким образом если единовременно расположить созвездие в указанных точках - получится свастика. Картинка, к сожалению плохого качества получилась, но на ней вполне можно разглядеть даты, которые соответствуют 4 праздникам колеса года, которые празднуются у многих народов.

4 августа, 4 ноября, 4 февраля и 5 мая...

3. На основе Золотого сечения
Ирина Сидоренко в своей статье "Космизм и золотое сечение" предлагает вычислять соответствующие точки, используя «пресловутое иррациональное число 1,618033... названное Леонардо да Винчи sectio aurea (золотым сечением)» Золотое сечение - это деление отрезка, при котором большая его часть является средней пропорциональной между всем отрезком и малой его частью. Если за точку отсчёта принять точки Солнечного креста, то рассекая год по золотому сечению - получаем даты празднования точек Огненного креста (1 февраля, 1 мая, 1 августа, 1 ноября).

4. На основании астрологических вычислений и положению Солнца в Знаке
Электронные программы расчётов в наше время не только популярны, но и удобны, а главное - доступны. С помощью этих программ легко вычислить дату и время наступления праздника для каждого региона. Учитывая орбис соединения с Солнцем - дата праздников с 10 по 15 градус. То есть:
Имболк - с 10 по 15 градус Водолея (начало февраля);
Белтейн - с 10 по 15 градус Тельца (начало мая);
Ламмас - с 10 по 15 градус Льва (начало августа);
Самайн - с 10 по 15 градус Скорпиона (начало ноября).
При этом считается наиболее важным последний день празднования, который приходится на 15 градус. Здесь влияние точки заканчивается.

В общем... дата достаточно вариативна и чётких границ здесь нет.

Материал подготовлен с опорой на литературу из следующих источников:
1. Грашина М. Н. "Языческий календарь"
2. Сидоренко Ирина "Космизм Календаря и золотое сечение" (статья)
3. Судак Светлана Акимовна "Лекции по авестийской астрологии"
4. Рыбакова Катрина "Колесо года" (статья); "Введение в астрологию" (лекции)
5. www.diary.ru/~le-fay/p145810805.htm

@темы: статьи

---

Алесь Миксус. Заметки к пятому язычеству.

[Rogveles]

Новое сообщение от Рогнеда_Варгамор в дневнике Сообщество_Асатру – «Дневник Сообщество_Асатру (Дом Варген)» 00:23 10-11-2011

Рогнеда_Варгамор

Алесь Микус. Заметки к Пятому язычеству

Взято у orei.livejournal.com/275298.html

Публикую новую статью беларуского философа, балтского идентитера и музыканта, лидера гурта "Крывакрыж", Алеся Микуса "Заметки к Пятому язычеству".
«Кто такой язычник? Язычник – тот, кто молится богам». Так обычно говорят, и больше ничего не дополняют. Конечно, всё сложнее. Не учитывая окружения, такие слова похожи на деревце, вырванное из земли и забавно подвешенное в воздухе.
Современное язычество – это совсем не то язычество, которое было в древности. И также совсем не то, что оставалось в наших деревнях до недавнего времени, еще сто лет назад, до вторжения в хозяйственный уклад, рассеяния сельчан и проникновения в их культуру. Современное язычество существует в обществе и ощущает то же, что ощущает общество, живет с ним в одном ритме. Иначе и быть не может, если современные язычники включены в современное им общество и иной опоры, которая взрастила бы их, не имеют. Под современным язычеством здесь имеются в виду попытки языческого возрождения на протяжении последних ста лет. Рассматриваемая территория – вся географическая Европа.
Современное язычество неоднородно. Оно претерпевало на себе веяния общества, даже влияния мировых процессов, которые отображались в обществе. Можно говорить о трех волнах современного язычества. Все они происходили на протяжении последних ста лет. Все три были обусловлены тем, что происходило в обществе, в общественном сознании, а также в мировом масштабе. Это основное положение, которое здесь утверждается.

Три волны современного язычества
Первая волна современного язычества – первая половина ХХ века, передвоенное время, конкретнее 1920-1930-е годы. Языческие движения, пока в зачаточном виде, возникали в Восточной Европе – преимущественно в новых государствах. Это Литва, Латвия, Польша, Украина (соответственно, «Висуома» Д. Шидлаускаса, «Диевтури» Э. Брастыньша, «Круг почитателей Свентовида» В. Колодзея, «Орден рыцарей бога Солнца» В. Шаяна). В Беларуси этого не возникло, но, можно думать, при похожих условиях нечто подобное, возможно, создал бы В. Ластовский (его творчество было схоже с творчеством литовца Видунаса, украинца В. Шаяна).
Что поддерживало эти возникающие движения, что давало им сил? Очевидно: в Западной Европе в это время ничего похожего не возникло. В случае с Восточной Европой сыграли роль два фактора: первый – освобождение из-под ярма Российской империи, второй – стремление, освободившись, подчеркнуть свою уникальность и оправдать свою вновь приобретенную самостоятельность.
Второму способствовало то, что на протяжении столетия до того из Западной Европы (из Германии) распространился интерес к «духу народа», культуре «молчаливого большинства» – к фольклору, преданиям, сказкам, песням. Это не был вдруг пробудившийся мирный интерес к народной культуре. Одновременно развивались медицина, химия, психология. Наряду с этим интерес к фольклору был еще одним импульсом к разрушению целостности того, что еще оставалось целостным, – сельской общины и скреплявших ее ментальных связей. Запись, фиксация, отрывание от живых носителей и живой среды сопровождали эту деятельность.
Для Польши и Украины таким культуртрегером был уроженец Логойщины З. Даленга-Ходоковский. Для Латвии – собиратель народных песен-дайн К. Баронс. Для Литвы – автор первой истории по-литовски С. Даукантас (фольклора он не записывал, но переписал данные по древней литовской и прусской мифологии). Все они искренне любили то, чем занимались, и тех, у кого и для кого перенимали эти устные богатства.
На этой основе возникли движения по возрождению язычества в Польше (1921), Литве (1926), Латвии (1926), Украине (1937). Эти движения были под знаком укрепления единства наций – новых наций, возникших в результате событий начала ХХ века. Особенно сильно это было в Латвии, где и движение Э. Брастыньша было самым многолюдным, и сам он свою должность руководителя диевтуров назвал «великий вождь» (дижвадонис).
Таким образом, лейтмотивом этой, первой волны современного язычества было, сконструировав или реконструировав, укрепить единство вновь обретших самостоятельность и историческую субъектность современных наций – польской, литовской, латышской, украинской. Этот импульс по-прежнему поддерживается среди латышских и украинских эмигрантов-сторонников современного язычества (соответственно, диевтуров и рунвистов).
Вторая волна современного язычества – стык 1960-1970-х годов. В это время независимо друг от друга в 1972 г. возникают движения за возрождение древнескандинавской религии Асатру в Исландии (С. Бейнтейнсон) и Великобритании (вскоре – также и в США). В Литве возникает мощное студенческое краеведческое и фольклористическое движение, в 1967 г. организуют празднование Летнего солнцестояния (движение было задушено в 1973 г., а организатор Й. Тринкунас получил «волчий билет» на работу). В Польше В. Колодзей в 1965 г. безуспешно пробует зарегистрировать свою языческую общину. В США украинский эмигрант, основатель движения «РУНВира» Л. Силенко (неблагодарный ученик В. Шаяна) в 1970-х пишет свою книгу «Мага Вира».
Что же послужило двигателем этих языческих движений в послевоенное время? Здесь арена действия более смещена на Запад, и укрепление единства вновь оперившихся наций здесь роли не играло. Очевидно, импульс шел от молодежных протестных волнений конца 1960-х годов. 1968 г. – мощнейшие студенческие демонстрации левого толка в Париже. Одновременно расцвет движения хиппи в США, также возникновение целой контр-культуры (литература, музыка) в Западном мире. Именно это было полем, на котором пробились ростки современного язычества второй волны.
Лейтмотивом второй волны было освобождение. Чуткая молодежь освобождалась от гнета правил западного «модерного» мира, расчищая дорогу последовавшему за этим «постмодерну» (сразу после начали одна за другой выходить книги плеяды французских философов постмодерна). Сил набирались с Востока – политики из Китая, эзотерики из Индии. В исландском движении Асатру вторым после С. Бейнтейнсона человеком был один из лидеров рейкъявикских хиппи Йормундур Инги Хансен. В Литве в конце 1960-х действовало Общество литовско-индийской дружбы. (Похоже, Литва вообще была единственной из Восточной Европы, кто оказался в русле тенденций западного мира в это время.)
Вторая волна современного язычества отмечала собой переход западного сообщества (а потом и мирового) к новым условиям, к новому мировоззрению.
Наконец, третья волна современного язычества – начало 1990-х годов. Эта волна снова связана с глобальными изменениями – с возникновением новых государств (где-то это было возрождением) на обломках огромного советского государства и блока. Поэтому неудивительно, что рельеф языческих движений в Западной Европе это никак не затронуло. Зато затронуло в Восточной Европе.
Лейтмотив третьей волны – возвращение. Распад коммунистической империи и выход из нее мыслился как некий возврат в точку исхода – для России это 1910-е годы (Российская империя), для остальных – 1939 или 1945. В это общее русло хорошо легли призывы современных язычников о возвращении к забытому, уничтоженному, изгнанному, загнанному в подполье.
В Польше возникают «Родной костёл Польши» Э. Стефанского и «Родная вера» С. Потшебовского. В Украине – «Объединение украинских родноверов» Г. Лозко (также сюда переносят свою деятельность рунвисты, часто из-за океана наведывался Л. Силенко). В Литве – «Ромува» Й. Тринкунаса. В Латвии – целый ряд общин, как независимых, так и сотрудничающих между собой (большинство из них сейчас сотрудничают в рамках «Содружества диевтуров Латвии», которое возглавляет В. Целмс). В России первые языческие празднества провел в 1989 и 1990 г. А. Добровольский (Доброслав). Впоследствии здесь возник пестрый ряд языческих и околоязыческих общин и движений (Москва, С.-Петербург, Омск, Калуга).
Интересно, что связь со «второй волной» (1960-е) у восточноевропейских лидеров «третьей волны» прослеживается не только у Й. Тринкунаса, но и у А. Добровольского. Поучаствовав в антисоветском движении диссидентов, в 1967 г. Добровольский дает на них показания в суде, а в 1969 г. распродает фамильные иконы и накупает изучать множество книг по эзотерике и оккультизму.
В свою очередь, преемственность с язычеством «первой волны» особенно выделяется у польских язычников. В состав «Родного костёла Польши» вошел Е. Гаврих, официальный преемник В. Колодзея. Другая же польская организация – «Родная вера» – может похвалиться членством в своих рядах А. Вацика (из его вроцлавской общины «Родная вера» и вышла), который в 1930-х был ближайшим соратником польского околоязыческого философа Я. Стахнюка.
Отличия современного и традиционного язычества
Очертив три волны современного язычества, отметим их основное отличие от язычества традиционного.
Главное особенность современного язычества – с самого начала оно представляла (и представляет) собой «открытую систему». И эта система подвержена влияниям извне. Такое язычество воспламеняется и гаснет не по своим собственным законам развития, но согласно изменениям и веяниям в обществе. А общество включает в себя множество других составляющих, в том числе мировоззренческих и религиозных движений.
Можно заметить также, что если вначале такое язычество входило в систему национального общества и было в согласии с его потребностями, то последующие этапы современного язычества (вторая и третья волна) уже входят в систему мирового сообщества и отображают его тенденции и изменения. (Распад советской империи здесь не региональное явление, а звено внутри мировых процессов).
Каким же было традиционное язычество? В первую очередь, следует сказать, что в корне оно не было иным – а именно, в своей внутренней сути. Ритуалы отличались немногим, немногим также отличалось понимание природных элементов, общение со священным отличалось немногим, и формы просьб, и желаемые ответы, и чаемые результаты, и нелогические магические приемы воздействия, и механика отправления и принятия посланий от нечеловеческих существ и стихий. Всё, что составляло внутреннюю суть, отличалось немногим. Всё, что было внутри, было заключено в целостную оболочку.
Но дело в том, что во время существования того, традиционного язычества границы этой целостности более-менее совпадали с границами самой общественной «системы». Это было даже еще 100 лет назад, и кое-где даже позже. Эту оболочку ничто не прорывало, а даже если и старалось прорвать (властные отношения, хозяйственные инновации, религиозные перемены), то всегда оставалось ядро, которое подминало эти вторжения под себя. Это ядро преобразовывало новинки в те формы, которые позволяли существовать этой целостности и далее.
Что это было за ядро? Оно основывалось на «медленном ритме». Оно скреплялось множеством ниточек-связей, уходящих действительно в глубину веков, но проявляющихся здесь и сейчас. Это были родственные отношения, это были дружеские отношения – которые, в свою очередь, основывались и на родственных, и на дружеских между родственниками. Это был хозяйственный уклад, скрепленный и силой передачи от предков-родственников (вертикальная скрепа), и силой привычки, соединяющей в бытовых отношениях (горизонтальная скрепа). Это были и табу семьи, табу рода, табу деревни – которые «опускались на дно» сознания, но оттуда определяли многие действия и отношения.
И что самое важное – из такой целостной системы было крайне сложно (и тяжело) выйти. Все члены такого микро-общества находились на своих местах, все исполняли свою функцию (не только в хозяйственном плане, но и в ментальном ландшафте – в любом обществе нужен свой изгой, свой богатей, свой колдун, свой добряк, свой хозяйственник и т.п.). Выполняя свою функцию и не имея возможности «перезагрузиться», каждый вынужден был справляться с тем, что имел, в устойчивых внешних условиях: гневаться, мириться, искать, согласовывать, быть в контрах (но выдерживать противостояние, не выпрыгивать), т.е. поддерживать естественный порядок внутри такого микро-общества.
Нетрудно заметить, насколько описанная реалия отличается от общин современного язычества. В современные язычники можно прийти, из них можно выйти, это стало очередной идентификацией, меняемой по своему усмотрению. Кто-то обрел то, что хотел обрести, или разочаровался в чем-то – и со спокойной душой можно уходить.
Уже начиная с первой волны язычества, от самого первого этапа «посттрадиционного» язычества, языческое движение уже не было целостью (даже общиной не было, скорее именно движением). Более того, туда собирались люди ментально довольно близкие – и собирались, притягивались именно со всего общества. Обществу было надо укрепить свое единство – это делала социальная группа язычников. Или обществу надо было акцентировать на возвращении прежних благословенных порядков – и это делала социальная группа язычников. (Конечно, своя дифференциация происходит и в языческих общинах, как и в каждом коллективе, но это явление для любого коллектива.)
Даже попытки современных язычников «прилепиться» к остаткам традиционного язычества, отождествиться с ними, как бы игнорируя окружающее современное общество, – есть лишь отображение нужды этого общества в корнях.
Таким образом, это главное отличие традиционного язычества от язычества современного. Оно находится на шкале «целостность – нецелостность». Традиционное язычество само было каркасом общества (можно сказать, то общество и было язычеством), современное же язычество – элемент в каркасе современного общества.
Говоря о современном язычестве, о язычестве начала 2010-х годов, надо, во-первых, четко отличать его от традиционного язычества (язычества, так сказать, «первого»), а во-вторых, иметь в виду наличие трех слоев в нем, сообразно этапам в его развитии на протяжении ХХ века: 1920-30-е годы, 1960-1970-е годы, 1990-е годы.
Если первое, традиционное язычество можно было бы назвать «язычеством целости», то последующие формы современного язычества – «язычеством единства», «язычеством освобождения» и «язычеством возвращения».
Очевидно, что на разных этапах современного язычества костяк языческих движений составляли разные люди – ментально разные, и близок им был тот или иной основной лейтмотив.
Язычество единства, 1920-30-е: переживать единство со своей нацией.
Язычество освобождения, 1960-70-е: отбросить старые оковы, сжимавшие дух, и радоваться новой свободе.
Язычество возвращения, 1990-е: обратиться к тому, что оказалось сзади, что было забыто и оставлено.
Со времени последней волны прошло уже двадцать лет. Это не так и мало – столько же отделяло вторую волну от третьей. Современное язычество дезориентировано и, не имея подпитки, склонно к изоляции. Не видя своей зависимости от тенденций современного мира, не видя своей включенности в его процессы, оно стало отождествлять себя с язычеством традиционным.
Это приводит к мечтам о возвращении всей древнейшей культуры и замене ею культуры современной, о возвращении иерархии, во главе которой встанут новые выделившиеся жрецы, о создании нового государственного образования по типу языческой империи и т.п. Скорее всего, такие мечты в корне расходятся с окружающей действительностью даже в ее футурологическом измерении.
Современное язычество сегодня – многослойно. Трехслойно, по крайней мере, и эти три слоя соответствуют трем этапам, которые оно прошло. Можно также говорить о том, что единого посыла в современном язычестве не существует, а лейтмотивы разных слоев переплетаются и сталкиваются. Вследствие этого проблематично объединение различных частей внутри современного язычества (это справедливо даже для языческого движения в одной отдельно взятой стране), а само оно принимает лоскутный вид.
Кому-то не хватает чувства единения, чувства плеча, и он его ищет. Кто-то чувствует себя удушенным и жаждет свободы – здесь чувство плеча покажется сдавливающим. Кто-то желает преодолеть чувство заброшенности и (бого)покинутости – и для него стремление освободиться от рамок будет вообще непонятно, а чувство плеча – слишком поспешным. В свою очередь, ищущий чувства плеча посчитает жажду свободы – «подкопом» под порядок, а обращение к репрессированному и выглядящему жалко – ретроградством и слабостью.
Пути современного язычества
Каким возможно развитие современного язычества? Просматриваются два пути.
Первый – во внешнем мире случается некое преобразующее событие, и язычество подключается к нему, встроив один из своих смыслов в новое русло. Но такое событие должно быть переходом к чему-то новому, к новым формациям, а также нести оттенок освобождения. Т.е., если смотреть на все три предыдущих случая, это должен быть раскол некоей целости и появление из нее более мелких единиц. И происходить это должно на территории Европы.
Чему осталось освобождаться в Европе из того, что еще не освободили? Ответить действительно трудно, если не учитывать откровенно демонические явления в отношениях и телесных трансформациях. Да еще локальное явление «смены конституционного строя» в отдельно взятой Республике Беларусь. Но, надо повториться, это явление локальное. Хотя и действительно являющееся «последней целостью» (со всеми возможными вытекающими историософскими выводами), последней целостью Европы.
Второй путь предполагал бы совершенно другое направление. Это не раскол целости, как во всех трех случаях современного язычества, а сохранение целости. Только речь уже не о целости коллективного типа – ибо такой последней целостью, благодаря информационным потокам, сегодня уже скорее является все человечество. Речь скорее о сохранении целости конкретного человеческого существа, сознательного индивидуума. Целости как психической, так и, скажем, духовной.
Сохранение индивидуальной целости предполагает содружество единомышленников и даже требует его для усиления эффекта от своего действия. Но главный упор тогда переносится с усиления коллектива на укрепление внутренней целости.
Что это становится всё более актуально – об этом говорит всё более активное проникновение извне как в психику, так и в тело (последнее только на начальных этапах). Масс-культурное пространство переполнено несоединимым множеством информационных, образных, слуховых импульсов, и беспрепятственное проникновение их в психику ведет к уничтожению психической целости. Психика цела, если человек понимает, что происходит и зачем происходит. А если не понимает – психика становится проходным двором, где гуляет ветер и каждый прохожий делает что хочет.
Целость – это не закрытость, не герметичность от мира. В первую очередь, это наличие центра, оси. Именно это во все времена было сутью традиционных языческих ритуалов. Сочетание четырех стихий – огня, камня, воды, дерева – во время ритуала создает и ось в человеке (духовную, поддерживающую все остальное), и целость. Создание оси в результате ритуала уничтожает всю лишнюю множественность – весь информационный мусор, шум. Все лишние импульсы извне просто не проникают через барьер духовного типа, который возникает, когда создана и действует духовная ось.
Мир достиг своих границ (теперь «миром» и есть мир, без того, что «за чертой», за границей, дальше). У него у самого не осталось внешних целей ввиду переполненности людьми, намерениями, действиями. (Даже космический энтузиазм был постепенно «слит» несколько десятилетий назад – причины могли быть похожи на то, о чем писал Лем в «Солярисе»; вполне возможно, именно из-за этого была так раскручена гонка потребления.)
В это время человеку, кажется, больше ничего не остается, как быть таким же, как мир (и это глубоко языческая установка). Это значит – хранить свои границы. И черпать силу и ощущение себя живым именно из этого состояния – хранения своих границ, чувства наличия и напряженности своих границ.
При том, что имеем, при отсутствии изменений именно это и будет содержанием современного язычества – четвертого по счету с начала ХХ века, и пятого – если считать от традиционного язычества, которое мы потеряли.
Единство, освобождение и возвращение – всё это уже реализовано или активно реализуется в мире, который сам объединяется, в котором освобождаются всё более мелкие и специализированные социальных группы и феномены, а всё большее количество забытых и противоречивых нюансов прошлого возвращается.
Кажется, мы вновь сталкиваемся с актуальностью «язычества целости». Только уже в новом формате – в формате мельчайшей целости из возможных системных, целости человека. Мир как бы раздробился и измельчал. Уменьшился до размеров человеческого тела.
Не надо думать, что это что-то неизвестное традиционному мышлению. В мифологии известны волоты-великаны, которые жили раньше, но потом свелись со света. Известны и фраземы типа «А за светом люди есть? Есть, только дробненькие». Это вполне традиционная мифологема. И мы в ней теперь живем.
Алесь Микус ales-mikus.blogspot.com/
5.XI.2011 г.

@темы: статьи

---

Самайн.

[Tradis]

О Зимних Ночах и их ритуалах разговор уже был. Про Альваблот - бьюсь головой о стену! - не успеваю.Но, как правило, людей куда больше интересует завораживающий кельсткий Самайн, что грядет тоже:
26 октября 23:56 - Новолуние (и хорошая дата для начала Зимних Ночей, имхо), 10 ноября - Полнолуние, славянские Осенние Деды - даты разнятся от 21 октября по 2 ноября... Ну а тем, кто хочет соотносить праздник ещё и с первым снегом - не повезло, в Карпатах он выпал пару недель тому. )
Немножко выдержек про этот день из разных источников и с разных точек зрения.

Франсуаза Леру. Друиды. Из главы IV.
«Самайн»
... в Самайн, 1 ноября, «рыба, пиво, орехи, колбаса — вот, что положено в Самайн — огонь в веселом стане на холме, — сбитое молоко, хлеб и свежее масло».
Это был самый важный праздник в году, который начинался с воспоминаний о лете и проводов лета, знаменуя собой начало зимнего шестимесячного периода (до Бельтайна). Празднество длилось семь дней, отмечавшихся играми, обильными пиршествами, и королевским пиром, на котором отведывали мяса откормленных за год свиней. В этот праздник сюзерену платили подать и приносили дары; версия «Старины Мест» из Маг Слехт указывает еще на то, что помимо всего вышеперечисленного: «Ему (идолу Кромм Круаху) бесславному, — должны были они убить своих несчастных первенцев, — с множеством стенаний, опасностей (?), — пролить их кровь вокруг Кромм Круаха; — молока и хлебов, — вот чего они тотчас просили, — треть их хороших плодов, и велики были ужас и шум».
Если верно понять содержащуюся в тексте аллюзию, речь шла не о принесении в жертву младенцев, как весьма часто полагают, но, скорее, детенышей домашних животных.
Особое значение праздника Самайн состояло в собраниях королей, вождей и народа: «Всякий человек из уладов, не пришедший в Эмайн, в ночь Самайна терял рассудок: на следующее утро ему делали курган, готовили могилу и могильный камень».
В ту же самую ночь друиды возжигали огонь, что сопровождалось запретом, под страхом смерти, зажигать какой-либо другой огонь прежде огня короля. Но главным образом устраивались веселые пиры, и всеобщее опьянение в Самайн является распространенным мотивом в эпических текстах.
Такие торжества с обильными возлияниями иногда заканчивались очень печально: в Самайн у уладов не больше сил, чем у женщины во время родов,и случалось, король на нем подвергался «ритуальному умерщвлению»: его топили в бочке с вином и живьем сжигали в королевском доме. Самайн печально знаменит, в особенности тем, что является в Точности тем моментом, когда открывается сид и «все сверхъестественное устремляется наружу; готовое поглотить людской мир». Бессмертное приходят в мир людей, а герои получают доступ в сид: в этот краткий период происходят сраженья, браки людей с обитателями сида, уплата всевозможных долгов. Бога и герои, в частности, Кухулин, умирают в Самайн; все мифологические сражения, как, например, «Битва при Маг Туиред», все знаменательные мифологическо-эпические события концентрируются вокруг него, в нем обретают свое предвестье и в нем же — свой эпилог: кажется, все время словно бы сжимается в нем. Впрочем, в эпосе временная протяженность значит не больше, чем протяженность пространственная: когда Кухулин был поражен птицами из Другого Мира, он проболел один год, но эта болезнь опечалила тех, кто о нем заботился, лишь на несколько дней, в противоположность тому, что вышло с Браном, чье путешествие длилось многие века. Не следует ставить кельтам в упрек их хронологическую непоследовательность и беспорядочность: они ничего не означают.
Мысль и наука друидов, разумеется, не чуждалась такого представления о времени: всякий праздник являлся итогом, был самодостаточен; он образовывал полный цикл, замкнутый временной период, приравниваемый к вечности мира богов с той же легкостью, что и к краткой человеческой жизни. Один день и один год имели одно и то же временное значение; Дагда, одолживший свое подземное королевство сыну Мак Оку на один год и один день, потерял его на все времена, а король Финнахта. давший Лейнстеру отсрочку по выплате борома на один день и одну ночь, на деле, отказывается от него безвозвратно.

И ещё о Самайне - материал с портала DRUIDIZM.RU (статья о Самайне, автор Alexei Kondratiev). Автор нашел очень точные слова про Колесо Года и отношения с умершими в это время, рука не поднялась резать немаленький текст на выдержки. )
Саунь: Время Смерти и Возрождения
перевод - Александр МакГрегор, 2005

Ночи становятся длиннее, листья постепенно окрашиваются в свои осенние цвета и города готовятся к сезонному празднику, ко времени власти темных и пугающих образов. Призраки, скелеты, ведьмы, обитатели ночи, такие как коты, летучие мыши и смеющиеся чудовища безо всякой опаски смотрят на нас с витрин магазинов. И хотя многие из этих образов лишь успешный коммерческий ход, все же нельзя отрицать, что атмосфера праздника все еще очень сильно влияет на разум современного человека - мы видим это влияние непосредственно в возмутительных шествиях Хэллоуина, творческих выражениях тем, связанных со смертью, и в общей волне злодеяний. Все эти обычаи, однако, являются разрозненными осколками верований и практик кельтских племен Европы, для которых этот праздник был критическим поворотным пунктом в общем потоке времени.

Самая ранняя запись о празднике, которой мы обладаем, была найдена в календаре Колиньи, кельтском лунном календаре, написанном на бронзовых табличках и найденном в восточной Франции сотню лет назад. Календарь, датированный примерно 1-ым столетием нашей эры, написан на латыни и был найден вместе со статуей римского стиля (которую одни авторы называют статуей Аполлона, другие статуей Марса). Однако авторы использовали гэльский язык, а система датирования лишь немного походит на римские модели, подразумевая, что этот календарь представляет собой выжившую местную традицию, поддержанную местным духовенством. Детальное обсуждение календаря невозможно в рамках данной статьи, но для нас будет достаточно упоминания о том, что здесь год состоит из двенадцати месяцев, разделенных на две группы, одна возглавляется месяцем, который назван SAMON (Samonios), а другая месяцем под названием GIAMON (Giamonios), и что названия этих двух месяцев напрямую связаны с терминами " samos " - "лето" и "giamos" - "зима" (ср. гэльский "samh" - "лето", "geamh" - "зима"; уэльский "haf" - "лето", "gaeaf" - "зима"). Дата Самона (SAMON) определена как TRINVX SAMO SINDIV, что определенно может быть переведено, как "Trinouxtion Samonii sindiu", т.е. "Трехвечерний период Самониоса [-] сегодня". Это одна из немногих дат в календаре, которой дают определенное название, свидетельствуя в пользу ее важности, как священного праздника; и очевидно, что от названия Самони происходит современное название Samhain (Самхейн, Самайн, Саунь...). Разумно предположить, что Trinouxtion Samonii был одной из самых важных дат в ритуальном календаре кельтов.

Мы должны обратить внимание читателя на тот факт, что, поскольку Календарь Колиньи не дает никаких намеков на то, что его месяцы сопоставимы с месяцами римского календаря, у нас нет никаких доказательств того, что он соответствует структуре современного года, и по этому поводу спорит огромное количество ученых. Самый неясный пункт, конечно, это то, что Самон относится к лету и было бы естественным предположить, что месяц с этим названием возглавит летнюю половину года; причем многие из ранних интерпретаций Календаря Колиньи соглашаются с этим утверждением. Однако в живой кельтской традиции, праздник Самайн, несмотря на его название, символизирует начало зимы. Хотя этот факт не исключает возможность того, что континентальные друиды просто пользовались другой терминологией, многие практики сегодня признают силу живой традиции и празднуют Самониос в октябре/ноябре.

Что же в итоге означает название праздника? Здесь мы вновь сталкиваемся с противоречием. Традиционная интерпретация, первоначально предложенная в средневековых глоссариях и все еще поддерживаемая носителями языка, гласит, что имя означает "конец лета", как комбинация "samh" - "лето" и "fuin" - "окончание, сокрытие". Очевидно, что это ложная или народная этимология, так как мы знаем, что самая ранняя форма слова (Samoni-) имела другую структуру, но важность современного значения слова для живой традиции не позволяет нам просто так отказаться от этой версии. Хотя филологи не смогли доказать, что вероятным индоевропейским значением суффикса "-oni" было "конец" (суффикс этот, между прочим, встречается по крайней мере в названиях трех других месяцев Календаря Колиньи), это не страшно: существует несколько других суффиксов, встречающихся в старом кельтском, которые выделяются из простой индоевропейской этимологии, хотя их значения не вызывают сомнений. Важно учесть то, что в ритуальном контексте кельтского года, Самайн явно соотносился с "концом" или "сокрытием" Лета, Светлой Половины года. На современных гэльских языках праздник называется Samhain (Ирландия), Samhuinn (Шотландия) и Sauin (о. Мэн). Ночь, в которую начинается праздник (Oiche Shamhna в ирландском, Oidhche Shamhna в шотландском гаэлике, Oie Houney в мэнском), является апогеем празднества. Бретонские языки называют праздник именем, означающим "Начало Зимы", заимствуя латинский календарный термин, который обозначает первый день месяца ( Calan Gaeaf в уэльском, Kala - Goanv в бретонском, Kalann Gwav в корнуэльском), но верования и практики, связанные с ним, напрямую пересекаются с теми традициями, которые мы встречаем в гэльских странах, и помогают нам открыть пан-кельтскую теологию Самайна.

Разделение года на две половины в календаре Колиньи, связанное с летним и зимним периодами, очень ярко отражается в народной традиции кельтов, где годовой цикл состоит из темной половины, которая начинается в Самайн (1-ого ноября), которой противопоставлена светлая половина, которая начинается в Бельтан (1-ого мая). Ритуалы, проводимые в Самайн и Бельтан тесно связаны друг с другом и доказывают, что эти два праздника имеют свои параллели, но также что они посвящены противоположными силам, властвующим в течении года. То что является явным и активным в светлой половине, сокрыто и бессильно в темной, и наоборот. Этот принцип выражается в известном утверждении о том, что вещь, которая исчезает в нашем мире, сразу появляется в мире ином, и на этой почве даже появилось предположение, что "летнее" название Самайна первоначально предназначалось для того, чтобы объявить начало лета в Ином Мире!

Так или иначе, абсолютно точно лишь то, что Самайн отмечал начало одной из половин ежегодного цикла, в то время как Бельтан отмечал начало другой половины, и оба они могли быть рассмотрены как своего рода "Новый Год". В древней Ирландии Верховный Король во время праздника провозглашал начало нового года для своего двора (и, символически, для всего народа Ирландии) известным ритуалом в Таре, но в близлежащем Уснехе, священном центре, который друиды рассматривали как своеобразную противоположность Тары, именно в Бельтан начинался главный ритуальный цикл. В обоих случаях гасили и вновь зажигали священные огни, хотя в Самайн это происходило на закате, а в Бельтан - на рассвете. Бельтан был временем открытия и расширения, Самайн - временем сбора и закрытия, и для скотоводов, которыми, собственно, и были кельты, эта символика выражалась в выпасе рогатого скота на нагорных пастбищах в Бельтан и их возвращение в стойла в Самайн.

Какая из этих двух дат больше заслуживает титула "Кельтского Нового Года"? Хотя оба праздника связаны с началом цикла, Самайн открывает цикл во тьме и нет никаких сомнений в большей значимости тьмы в кельтской традиции. В " De Bello Gallico " Юлий Цезарь обращает внимание на то, что кельты отсчитывали свой ежедневный цикл начиная с заката ("spatia omnis temporis non numero dierum, sed noctium finiunt; dies natales et mensum et annorum initia sic obseruant, ut noctem dies subsequatur" - "они измеряют время не количеством дней, а количеством ночей; они празднуют дни рождения и начала месяцев и лет таким образом, что день следует за ночью "), и это подтверждено более поздней кельтской практикой. Тьма приходит раньше света, потому что жизнь появляется во тьме лона, все вещи берут свое начало в плодородном хаосе, который скрыт от рационального разума. Таким образом, год начинается с его темной половины, вынашивая светлую половину, как семя, пребывающее в темноте земли, хотя невидимые силы роста Иного Мира, дающие ему жизнь, уже пришли в действие. Момент смерти - вхождение в сокрытую тьму - это первый самостоятельный шаг, необходимый для возобновления жизни.

Эта ассоциация смерти с изобилием обеспечила теологическую основу для большого количества праздников конца урожая, отмечаемых многими культурами на всей территории Евразии. Подобно Самайну, эти праздники (например ритуалы поминовения предков в славянских странах и Vetrarkvold - скандинавский праздник) связывают успешное возобновление сельскохозяйственного цикла (после периода зимней "смерти") с примирением человеческого царства и страны мертвых. Мертвые ушли из этого мира в исконный хаос мира иного, где берет корни все изобилие нашей земли, но они все еще связаны с людьми узами рода. Люди надеялись, что усиливая эти связи в тот момент, когда естественный цикл проходил через пункт собственной смерти, они получат власть над силами роста, которые возвращают душу из смерти обратно в жизнь. Царство Смерти было союзником Племени в Ином Мире, таким образом силы творения, запертые в глубинах Земли, служили потребностям человеческого общества. Они были, выражаясь кельтскими понятиями, "человеческим" факторов в царстве Фоморов.

В девятом и десятом столетиях Церковь "назначила" свои ритуалы на 1-ое и 2-ое ноября. Первая дата была объявлена Днем Всех Святых, когда наиболее духовно сильные личности христианского мертвого мира (Святые) призывались для того, чтобы увеличить жизненную силу человека тем же образом, что и в дохристианский период. Вторая дата, День Всех Душ, была добавлена (сначала как практика монахов-бенидиктинцев, начиная приблизительно с 988 г. н.э.) как своеобразное расширение этой концепции, включив в себя призвания мертвых членов семейств и местных общин. Под покровом определенно христианского обычая сохранились более древние обычаи почитания предков.

Наиболее традиционные кельтские общины поддерживают с колесом года особую связь, которая превращает их самих в часть важных событий, происходящих в семействе, как например рождение детей, свадьбы и похороны. В Ирландии до сих пор можно встретить "seomra thiar" ("западную комнату", "западное место"), часть дома (часто просто укромный уголок или альков) посвященный мертвым членам семейства. Объекты, которые ассоциируются с мертвыми родственниками (старые фотографии, трубки, драгоценности и т.д), разложены на полке или столе, и все как один они указывают в направлении солнца, уходящего на запад, направляя мертвых в их путешествии в Ином Мире.

Ритуалы Самайна предназначались для плотного общения с мертвыми, используя способы, которые в кельтской традиции использовались для того, чтобы укрепить социальные связи в особом священном контексте всеобщего празднества. Разделение пищи в торжественном контексте ("между богами и смертными") распределяло общие и личные обязанности между всеми участниками. Приглашение мертвых на такое пиршество призывало живых помнить и почитать своих предков, в то время как мертвые, возвращаясь в мир живых, узнавали о благосостоянии их живой семьи.

На Самайн, в момент смерти года, этот и Иной мир были равны друг другу, границы определений исчезали, не существовало никаких преград между мертвыми и живыми, так что и те и другие могли свободно собраться в определенном месте, чтобы разделить ритуальный ужин. Отдельные кельтские общины сохранили великое множество различных обычаев, связанных с тем, как изначально отмечался этот праздник: все еще можно увидеть некоторые искаженные элементы этих верований в современных городских поверьях, типа вечеринок Хэллоуина или "испуга-или-угощения". Большинство обычаев, однако, можно разделить на две большие группы. Первая - некоторое количество продовольствия откладывалось исключительного для мертвых. Мертвые, как считалось, присутствовали среди нас, будучи невидимыми; двери и окна оставлялись открытыми, чтобы облегчить им вход в дом. Иногда какую-нибудь пищу (обычно это были пироги) готовили специально для мертвых; иногда часть пищи, которую ели живые, откладывали специально для умерших. Самый классический пример этого обычая (который также встречается в Ирландии и Шотландии) - boued Anaon ("пища хозяев мертвых"), традиция, распространенная в Бретани. Anaon (слово похоже на Annwn, уэльское название Иного Мира; это конечно же дохристианский термин) - хозяева духов предков, которые обычно описываются как существа, жаждущие хлеба насущного из мира живых. Большое количество пищи откладывали специально для их пиршества, и она должна была оставаться нетронутой никем из живых в течении всего ритуального периода. Съесть пищу мертвых (даже если человеку ужасно хотелось есть) считалось ужасным кощунством: после смерти человек, совершивший этот проступок, превращался в вечно голодного призрака, которому запрещалось есть на пире в честь Самайна вместе с остальными жителями Аннуна.

Второй вид традиций, связанных с Самайном, напротив, поощряет возвращение предложенной пищи в общество живых, таким образом укрепляя социальные связи между людьми и духами. Самый распространенный пример второй традиции - уэльсский обычай cennad y meirw ("посольство мертвых"), подобные традиции распространены по всему кельтскому и экс-кельтскому миру. Здесь, в то время как состоятельные члены сообщества устраивают щедрые пиры в своих домах, бедняки отождествляют себя с сообществом мертвых, и идут от двери до двери, чтобы потребовать пожертвований от имени предков. В каждом доме им дают немного пищи, которая была отложена для духов. Первоначально участники шествия надевали маски, чтобы таким образом отказаться от своих мирских социальных ролей и более убедительно представить образ мертвых. Отказывать в пище кенадону (участнику шествия) по любой, даже уважительной причине, считалось актом непочтительности, который влек за собой возмездие в форме разрушения собственности . Здесь мы можем увидеть корни происхождения "уловки" нашего современного Хэллоуина, хотя в настоящее время этот обычай в значительной степени потерял свой прежний уровень.

Общее пиршество, конечно, это нечто большее, чем просто разделение пищи. Мертвые желают не только поесть, еще их нужно развлекать. Различные игры, связанные с празднованием Самайна, сильно изменяются от общества к обществу, но в основе их всех лежат общие темы. В то время как молодые люди участвуют в ритуализированных играх, старшие сплетничают, вспоминая все важные события прошлого года, которые были бы интересны мертвым, все еще интересующимся делами живых. Часто кажется, что сами игры имеют определенные связи с мифологией смерти и загробной жизни. Во многих из них используются яблоки - отчасти, конечно, потому что это один из плодов, которые собирают последними, и таким образом яблоки легко доступны в это время года. Но здесь мы также видим отголоски роли яблок в поверьях о смерти: в ирландской традиции место в Ином Мире, где мертвые собираются на праздник, называется Эмайн Аблах ("рай яблок"), его уэльсский аналог - Аваллон. Некоторые шотландские игры включают испытания водой и огнем, двумя главными элементами, из которых сотворен мир. Испытание водой - знакомое всем испытание с использованием ведра воды и яблок, которые надо оттуда достать. Во время испытания огнем, участники пытаются откусить кусочек от яблока, которое, привязанное к палке, проносится над горящей свечой. Похоже, что это прямое указание на мифы об испытаниях героев душами мертвых во время их путешествия в Иной Мир - основа многих верований, которые, к сожалению, дошли до нас лишь частично, хотя основная концепция путешествия и испытаний реконструирована довольно хорошо. Познание опыта мертвых было одним из способов подтверждения связи между мертвыми и живыми и баланса сил смерти и возрождения в Ином Мире, согласно его законам.

В то время как мертвые переносились ближе к миру живых при помощи обряда формального разделения пищи, людям также было нужно принести жертвы Духам Земли, чтобы вознаградить их за их помощь во время периода Урожая и пополнить их энергию роста в то время, когда они начинали подготовку к новому жизненному циклу. С Самайна период "перемирия", который начинался на Лунасу, официально заканчивался, и плоды, приходящие из почвы (особенно дикие зерновые культуры) больше нельзя быть собирать безнаказанно. Детей в кельтском обществе предупреждали о том, чтобы они не ели последние ягоды, которые еще можно было найти на придорожных кустарниках, потому что "фейри" или "дьявол" сделали их опасными для человека. Позволив человеческому обществу пережить время жатвы, дав спокойно расти зерновым культурам и отойдя в сторону, чтобы дать людям собрать Урожай, силы царства Фоморов теперь имели право на дар крови, возрождающей жизнь; И Самайн был временем, когда рогатый скот, который не должен был пережить зиму, пускали на мясо. В исторические времена этой датой был Мартинмас (11 ноября), конечно отчасти потому, что имя святого, давшего имя этому празднику ( Mart ), в переводе с гэльского означает "рогатый скот, отмеченный для резни". Уже в 1830-е гг., когда Авлоф О'Салливан описывал некоторых из этих обычаев в своем известном дневнике, этот день был понят им как ритуал "потери крови". Другие источники также указывают, что в это же время в домах могли проводиться жертвоприношения с использованием крови, которой окропляли каждый угол, чтобы защитить дом от злых магических воздействий.

Возобновление социальных связей с мертвыми и кормление Духов земли были ритуальными средствами обеспечения безопасного будущего. В то время как Самайн (и сама смерть, которую восхвалял этот праздник) был очевидным концом цикла, он же был и началом нового. Поскольку все воистину новое проистекает из хаотической свободы и жизни Иного Мира, новый цикл мог быть открыт только после уничтожения всех старых структур - также, как момент смерти уничтожает наше "Я" в этом мире, позволяя новым энергиям Иного Мира побудить нас к новой жизни. Как и в прочих подобных праздниках многих культур, во время Самайна некоторые виды социальных волнений и беспорядков активно поощрялись, поскольку считалось, что они усиливают влияние Иного Мира в этой точке годового цикла. Обычаи, происходящие из мира культурных ценностей – особенно те, которые относятся к социальному уровню или поведению, соответствующему роду занятий - нарушались с особым удовольствием. Старшим семейства или представителям высших классов общества можно было выказать свое непочтение. Переодевание в одежду другого пола было одним из наиболее широко распространенных и популярных способов выражения упразднения социальных категорий. В некоторых районах Уэльса в этот день можно было встретить группы молодых людей в женской одежде, которые назывались gwrachod ("хаги" или "ведьмы"), они бегали по окрестностям, творя всяческие бесчинства и беспорядки.

Но весь этот хаос, конечно, был лишь прелюдией к возвращению на землю порядка. Структуры которые были разрушены, должны были быть обновлены, чтобы направить новую энергию от Иного Мира в нужном направлении. Тогда как местные общины имели свои собственные различные методы ритуального возвращения порядка (часто через гашение и разжигание огней и костров), более сложные церемонии проводились религиозными специалистами в священных центрах территории, от имени всего населения. В дохристианской Ирландии ритуал Тары, сосредоточенный на Верховном Короле и его роли опоры для государства, был способом обновления мира на Самайн. Ирландский текст под названием Suidigud Tellaig Temra (Основание Дома Тары) описывает ритуальные предметы первой необходимости и содержит мифологическую часть, которая объясняет символику ритуала (хоть и с несколько христианским аспектом), в то время как Джеффри Кетинг, исследователь традиционных ирландских знаний, живший в 17-м столетии, дает нам дополнительные объяснения некоторых из его элементов. Начиная непосредственно с Земли, как сущности, принимающей участие в ритуале, которая представляла собой квадрат, именно поэтому Тара, рассматриваемая в контексте этого ритуала, представляла собой "четырехстороннее пространство". Каждое из направлений было связано с одним из трех функциональных классов общества (и с божеством, которое было покровителем определенной функции). Юг определенно был посвящен силе Земли и Богине, которая отдала свою энергию для осуществления социальных функций. Великий Король занимал центр ритуального пространства, в то время как вокруг него, строго согласно своему общественному положению, выстраивались представители этих четырех областей. Таким образом, когда Новый Год наконец наступал, магическое сердце Ирландии фактически представляло собой модель абсолютного порядка в стране. Общество объединялось в торжественном пиршестве, посредством которого крепли социальные связи и все уголки страны извлекали выгоду из влияния этого ритуала. Начало нового цикла возвещалось зажжением огня не в Таре, а в Тлахтге, которая символически представляла южную область Мунстера в пределах центрального царства Великого Короля. Это было место, где Тлахтга, дочь мифологического друида Маг Руита, умерла после того, как была изнасилована "сыновьями Симона Мага" (которые хотели заполучить ее знания и таланты, унаследованные от отца) и родив трех сыновей от трех разных отцов. Современная версия этого мифа очевидно искажена, и все же мы все еще можем заметить в этом образе лик Богини Земли и ее трех "функциональных" супругов. Ассоциация праздника с исключительно "женской" южной четвертью может объяснить такой обычай: в некоторых Уэльсских и Шотландских общинах ритуал Самайна (подготовка церемониальной пищи и т.д.) должен был проводиться девятью женщинами (в отличие от девяти мужчин, проводящих обряд Бельтана).

Какова роль богов в этой критической поворотной точке ритуального года? Так как фактически все наше знание ритуальных практик кельтов происходит из уже христианизированных обществ, упоминания богов, которым действительно поклонялось население, довольно редкие и косвенные. Однако некоторые из историй, сохранившиеся в фольклоре и средневековой литературе, приподнимают завесу тайны над богословием этого праздника. Такие образы, как например герой Диармайт, убитый боровом после его романа с Грайне, женой Финна Мак Кумала; или образ дикого Мирддина, приходящего из леса со стадом оленей, чтобы убить любовника своей жены, проткнув его парой своих рогов; или образ Гвин ап Нудда ("Белого сына Творца Туманов"), сражавшегося с Гвитир ап Грейдалом ("Гневным сыном Зноя") каждый Calan Mai (Бельтан) "до самого судного дня", за руку их общей возлюбленной Креддилад; и образ фения, живущего среди дикой природы от Бельтана до Самайна и в своем доме от Самайна до Бельтана - все эти образы составляют один образ некоего божества, изменяющего свой статус по отношению к Богине Земли в ответ на смену сезонов по оси Самайн-Белтан. Общим знаменателем этих мотивов по всей видимости является фигура бога с оленьими рогами, традиционно упоминаемого как "Кернуннос", чья мифология имеет определенные связи с легендами о фениях и чьи атрибуты в символической форме отображают как смену сезонов, так и взаимодействие между природой и культурой. Рога - сезонное явление: они будут сброшены зимой, чтобы вновь начать расти в конце зимы, полностью обретя свой прежний вид в разгар весны. В терминологии шотландского гаэлика, месяц, предшествующий Самайну, называется Damhar (damh-ghar, "оленья колея"), потому что в это время, когда происходили сражения оленей во время сезона спаривания, незадолго до потери их рогов, рогатый бог, несомненно, точно так же сбрасывал свои рога (вот почему некоторые его статуи, как например одна фигура из монастыря Св. Германа, содержат отверстия для сменных рогов). Важный символический смысл этого атрибута в кельтской ритуальной символике также подтвержден традицией юго-западной Бретани - там пекутся сдобные пироги, называемые kornigou ("маленкие рожки"), которымиотмечают приход зимы. Из многочисленных вариаций мифа можно сделать вывод, что рогатый бог отделен от своей богини-супруги (которая выбирает себе другого любовника) в течение светлой половины года, когда он живет как отшельник в дикой местности и носит свои рога; но с наступлением темного сезона его конкурент уходит и он может возвратиться в объятия своей супруги в Ином Мире. Вряд ли является совпадением тот факт, что "bonnag Samhna" (вновь шотландский гэлик) - пирог Самайна - приготовленный специально для ритуала женщинами, управляющими пиршеством Самайна, нарекается именем какого-нибудь известного "рогоносца". И мы слышим эхо того же самого мотива (как это часто бывает) на другом конце индо-европейского мира, в ритуальном календаре Индии, где на Дивали (Dipavali), Праздник Огней, который обычно празднуется примерно тогда же, когда и Самайн, Лакшми, богиня изобилия и благосостояния, оставляет своего супруга Вишну (который засыпает в это время), чтобы на время возвратиться к своему первому мужу, Кубер, жирному богу материального богатства.

Богиня земли также, изменяет свою внешность в это время: ее "плодородная часть" отступает в Иной Мир, где она может соединиться со своим супругом в начале творения нового ежегодного цикла (в Ином Мире - лето, которое является нашей зимой), но в нашем мире остается только ее "Фоморский" аспект, делая землю бесплодной и враждебной человечеству. В горах Шотландии это время называют сезоном Каллех Бер, чудовищной ведьмы, которая блуждает по холмам, принося дурную погоду, в то время как в Уэльсе мы слышим о Хуче Ддуе Гутае ("бесхвостой черной свинье"), которая скрывается в темноте. Тем не менее все они являются аспектами одного и того же существа, многоликой Кормилицы, от которой все мы зависим, которая, подобно всему сущему, должна пополнить себя в чередующиеся периоды действия и отдыха, и которая уходит - как должны поступить все мы - во тьму и смерть, чтобы найти там источник истинного возрождения.

© Alexei Kondratiev, special thanx to IMBAS.


И, наконец, просто ссылка на тот же портал DRUIDIZM.RU -
другие статьи о Сауне, и не только

@темы: статьи, ссылки, фольклор, мифология, Самайн, праздники

---

В продолжении темы ведьмоства Оркнейских островов.

[Rogveles]

FINWIFE - оркнейские легенды о морских фейри
Саамский след в мифологии Оркнейских островов
Оркнейский фольклор представляет собой сложную смесь из скандинавских, шотландских и кельтских легенд и традиций. Острова лежали на пути следования многих кораблей и люди с каждого из них привносили свою лепту в коллекцию легенд и сказок Оркни.
Моряки рассказывали о гигантах, троллях и многих других волшебных существах. Учитывая то, сколько лет Оркнейские острова были под скандинавским господством, можно было бы предположить, что северные мифы доминируют в фольклоре Оркни, но это не совсем так.Традиции и легенды Оркнейских островов представляют собой кельтско-пиктский базис, на который сверху наложена северная традиция. Примером такого интересного смешения служат легенды о мифическом народе, который называется finfolk или finmen. Это раса темных и злобных волшебников, которых жители Оркни очень боялись. Считалось, что они повелевают морями и штормами, а также иногда способны менять форму.
На своих маленьких кожаных лодках они перемещались между подводным миром и миром людей. Люди верили, что finfolk жили в волшебном городе на дне неизвестного моря, который назывался finfolkaheem, и возвращались туда каждую зиму, когда наступало темное время на Оркни, и Тэран, дух зимы, заставлял моря бурлить. Лето же они проводили в своей резиденции на суше, которая называлась Hildaland. Название можно расшифровать как «спрятанная земля», так как это был невидимый человеку остров где-то недалеко от Оркни. Иногда этот остров ассоциируют с одним из необитаемых островков Оркни. Одни говорят, что Hildaland поднимается со дна моря, другие считают, что он просто невидим для людей, а третьи утверждают, что он окружен густым туманом. Лишь в одном мнение людей совпадает – там всегда светит солнце, поля богаты зерном, а скот сыт.
Женщин этой расы называют finwife, а мужчин – finman. Большую часть легенд составляют рассказы именно о злых мужчинах этого народа. Они похищают молодых девушек, отвозят в свой дом и до конца дней заставляют быть их женами. Обычно их описывают, как высоких, хорошо сложенных, мускулистых мужчин с угрюмым лицом с тонкими чертами. Одеты они в темные плащи. На своих волшебных лодках, которые плавают без весел и часто не видны человеку, они способны доплывать от Оркни до Норвегии и Исландии.
На прямой контакт с людьми finmen выходить опасаются, но они категорически не выносят, когда люди рыбачат в их водах и очень агрессивны по отношению к таким рыбакам. Например, finmen могут украсть из лодки весла и крючок и оставить человека дрейфовать в море. Или могут позволить обидчику вернуться домой, но ночью украдут его лодку.
Они наиболее сильны ночью, поэтому если рыбак осмелится выйти в море ночью и побеспокоит finman, то тот уже может потопить лодку вместе с человеком. Не удивительно, что люди пытались себя обезопасить от этого народа. Рыбаки рисовали на лодках мелом крест, чтобы ни один finman не мог приблизиться к ней. Или от finmen можно было откупиться серебряной монетой, так как они страстно любят «белый металл».
Хотя женщины этой расы тоже похищают земных мужчин, легенды о них больше похожи на легенды о ведьмах, так как они, в отличие от мужчин своего народа, достаточно тесно общаются с людьми. Интересна одна из легенд в которой рассказывается о происхождении одной из finwife. Сначала она была прекрасной русалкой с рыбьим хвостом, которая свободно плавала в море. Но ей пришлось выйти замуж за мужчину из finfolk, потому что она вовремя не успела обзавестись мужем из мира смертных, тогда она и стала страшной и уродливой finwife.Мужчины этого народа часто посылают своих finwives к людям – зарабатывать желанное серебро. Они прядут и вяжут для людей, притворяясь, что они тоже люди, но не жители Оркнейских островов. Как и ведьмы, они часто держат дома черную кошку, которая, обернувшись рыбой, передает сообщения родственникам в finfolkaheem.
Хульлдры-нимфы Finwives обладают даром исцелять людей и скот, но как только они начинают пользоваться своей магией местные жители их сразу опознают и выгоняют из своего сообщества.
Легенды о finfolk вобрали в себя множество различных фольклорных пластов, но северное влияние прослеживается очень сильно. В первую очередь это связано с названием этого магического народа. Речь идет о жителях северной Норвегии, которых норвежцы называли «финнами» и считали могущественными колдунами.
Со временем норвежские «финны» на Оркнейских островах трансформировались в мифический народ. Норвежские «финны» же - это, на самом деле, норвежские саамы. Считалось, что саамские нойды способны управлять погодой, перемещаться на огромные расстояния и превращаться в морских животных и медведей. Такое опасение у норвежцев они вызывали из-за того, что вели кочевой образ жизни, и их культура коренных образом отличалась от норвежской.Территория, на которой обитали саамы, называлась Finnmark, и её ареал был намного шире, нежели сейчас. Несмотря на близкое соседство, саамы и норвежцы мало контактировали, а после принятия норвежцами христианства, ситуация осложнилась еще и тем, что саамы сохранили свои языческие верования. Вероятно, саамы, как и норвежцы, плавали на Оркни. Кроме того, и сами норвежцы наверняка рассказывали множество мистических историй о «норвежских финнах», которые, впоследствии, и стали мифическим народом finfolk Оркнейских островов. Есть и другое мнение, что викинги привозили с собой саамов в качестве рабов, но это идет вразрез с древними северными текстами, в которых написано, что иметь в семейном древе саама – большая удача.
Linnen 2011
По материалам Сигурда Тури

И страшная сказочка на ночь (из той же серии)
Закрытый рот голову бережет
Давным давно на Ламмас была ярмарка в Керкуолле. Один рыбак с острова Сандей договорился с темным незнакомцем, что переправит корову на один из северных островов. Оплату он предложил вдвое выше, чем обычно предлагали за такую работу, поэтому рыбак сразу ухватился за эту возможность и принял предложение. К огромному удивлению лодочника незнакомец молча поднял на руки корову и перенес её на лодку. Незнакомец оказался немногословным, но когда они приближались к каждому последующему острову, тот приказывал огибать его только с восточной стороны. Лодочник окончательно сбился с толку, поэтому спросил у своего пассажира, куда она направляются. «Закрытый рот голову бережет» - проворчал темный мужчина Когда они миновали Сандей, густой туман окутал лодку, а потом внезапно рассеялся, показалась волшебная страна, залитая светом вечернего солнца. Отовсюду слышалась прекрасная музыка – это пели русалки в надежде заполучить земного мужа. Рыбак сразу понял, что незнакомец – это один из ужасных finmen. Прекрасная песнь русалок вскоре сменилось жутким визгом, так как они поняли, что лодочник женат на земной женщине. Когда лодка причалила к берегу заколдованного острова, рыбаку завязали глаза. Корову аккуратно перенесли на берег, а рыбаку кинули на дно ложки кошель с деньгами. Позже рыбак обнаружил, что монеты были медные, так как мы знаем, что finmen не могут расстаться со своим любимым серебром. Расплатившись, finman развернул лодку против движения солнца, чего бы никогда не сделал земной моряк. Из-за этого лодочник разозлился и сорвал с глаз повязку. Оказалось, что он плывет в густом тумане. Постепенно туман рассеивался, и рыбак увидел берег своего родного острова. Год прошел без происшествий. На следующую ярмарку на Ламмас лодочник снова встретил темного незнакомца и пригласил его выпить эля. «Я рад видеть тебя» - сказал лодочник, сделав большой глоток эля. Незнакомец одарил рыбака недобрым взглядом. «Разве мы встречались?» -пробурчал он: «Тебе не следовало говорить, что ты меня видел». Пока finman это говорил, он достал коробочку с каким-то порошком и задул немного в глаза рыбака. С тех самых пор лодочник ослеп и оставался слепым до конца своих дней.
Перевод Linnen 2011

---

Пиар: А.Платов, глава из книги - Шлемы Ужаса.

[Tradis]

А.Платов, Шлемы Ужаса
начало главы
anton-platov.livejournal.com/42478.html#cutid1
окончание
anton-platov.livejournal.com/42620.html#cutid1

предверие - типология Эгисхьяльмов
anton-platov.livejournal.com/42122.html#cutid1

@темы: книги, ссылки, гальдраставы

---

Заклинание Оркнейских ведьм.

[Rogveles]

Заклинание ведьм 19 века

Записывая быстро исчезающий фольклор и традиции острова Сандей, в 1880 году фольклорист Уолтер Треилл Деннисон задокументировал ритуал, который проводили потенциальные колдуньи, чтобы пробудить свои магические силы.

Он детально описал ритуал, в котором ведьмы посвящали себя Тьме. Сначала ведьма должна была дождаться полнолуния. В полночь она должна была прийти на пустынный пляж, трижды повернуться противосолонь и лечь на песок, оголившийся во время отлива. Затем она должна вытянуть руки и ноги, положить рядом с ними камни, и еще три камня на голову, сердце и грудь. Окруженная этими камнями, она должна вслух произнести:

«O' Mester King o' a' that's ill,
Come fill me wi' the Warlock Skill,
An' I shall serve wi' all me will.
Trow tak me gin I sinno!
Trow tak me gin I winno!
Trow tak me whin I cinno!
Come tak me noo, an tak me a',
Tak lights an' liver, pluck an' ga,
Tak me, tak me, noo I say,
Fae de how o' da heed, tae da tip o' da tae.
Tak a' dats oot an' in o' me.
Tak hare an hide an a' tae thee.
Tak hert, an harns, flesh, bleud an banes,
Tak a' atween the seeven stanes,
I' de name o' da muckle black Wallowa!



О, Господин Король всего, что зло
Приди, наполни меня силой колдовства
И я буду служить с усердием
Трау забери меня, если согрешу!
Трау забери меня, если полечу!
Трау забери меня, когда я не смогу!
Приди сейчас и возьми меня всю
Возьми легкие и печень, органы и ноги
Возьми меня, возьми меня сейчас, я говорю!
От бровей на голове до пят
Возьми все, что снаружи и внутри меня
Возьми волосы и кожу, все тебе!
Возьми сердце и мозг, плоть, кровь и кости
Возьми все, что между семью камнями
Во имя великой темной Ведьмы!

Некоторое время после произнесения заклинания надо лежать молча. Затем следует открыть глаза, повернуться на левый бок, встать и бросить использованные в ритуале камни в воду. Камни надо бросать по отдельности, произнося определенные проклятия над каждым».

Как и оркнейский ученый Хью Марвик, я подозреваю, что такие элементы ритуала, как песчаная полоса на отливе, поворот противосолонь и позиция камней – это части изначальной оркнейской традиции.

Некоторые строки заклинания звучат неорганично и не очень подходят этому заклинанию. Марвик считал, что некоторые слоги были добавлены в заклинание позже, чтобы подчеркнуть его «злую» природу. Марвику казалось, что ключ к пониманию заклинания лежит в строках:

"Tak me noo, an tak me a',
Tak lights an' liver, pluck an' ga',
Tak a' dats oot an' in o' me,
Tak hide an' hair an a' tae thee,
I' de nam o' de muckle black Wallowa!"

Возьми меня сейчас и возьми меня всю
Возьми легкие и печень, органы и ноги
Возьми все, что снаружи и внутри меня
Возьми волосы и кожу, все тебе
Во имя великой темной Ведьмы!

Часть, где приносятся клятвы посвящена трау, поэтому идея, что это призвание посвящено силам Сатаны, достаточно нелепа. Призвание Господина Короля по мнению Марвика – это позднее дополнение к древним чарам, чтобы они ассоциировались с Дьяволом, которого в изначальной версии не предполагалось.

Остался последний вопрос, кто такая «muckle black Wallowa». Хотя слово «Wallowa» или «Wallaway» встречается в шотландском диалекте и оно соотносится с Дьяволом, но более вероятно, что это скандинавский термин, который «перешел» в шотландский язык в том варианте, который и записал автор.

В таком случае, нам не стоит искать дальше староскандининавского слова «вёльва», которое обозначало предсказательницу или ведьму. Вполне возможно, что шотландцы, когда слышали, как на своем диалекте произносят его жители Оркнейских островов, запомнили его как «Wallowa».

Итак, мы с легкостью можем связать это заклинание со старыми языческими природными элементами, которые можно найти во всем оркнейском фольклоре – заклинание, которое не имеет ничего общего с Сатаной и взывает к силам «великой темной Ведьмы».

© Sigurd Towrie

Перевод Linnen 2011
www.liveinternet.ru/users/dancing_witch/post187...

---

Ведьмовство на оркнейских островах.

[Rogveles]

Долгое время у Оркни была пугающая репутация рая всех ведьм и колдунов. Король Шотландии Яков VI, позднее ставший королем Англии, Яковом I, в 1597 году в своей книге «Демонология» писал, что дьявольские силы на Оркни, а также Лапландии, Финляндии и Шетланде сильны из-за «невежества людей и нахальство Дьявола в этих регионах особенно велико».

Но пугающая репутация, возможно, так же связана с огромным количеством обрядов, целью которых было умилостивить силы природы, суеверий и верований, которые веками сохранялись на Оркни. В фольклоре Оркнейских островов, рассказы о ведьмах можно разделить на два типа. Первый – это стереотипный рассказы о злобных старухах ведьмах, которые в обмен на свою душу получили от Дьявола способность колдовать. Хотя все эти истории корнями уходят в раннюю традицию, основным источником для них служат суды над ведьмами 17 века и последующие суеверия и страхи, окружающие людей практикующих, так называемые темные ремесла.

Второй тесно связан с первым, и их бывает сложно отличить. Эта группа содержит древние рассказы об оркнейских предсказательницах, или мудрых женщинах, которых раньше очень чтили на островах.

Изначально этих женщин считали целительницами, и они были важными членами общества, занимающими высокое положение, так как пользовались большим уважением у тех, кто имел с ними дело. Хотя, эти мудрые женщины со знанием трав и языческих чар послужили основой для поздних странных россказней о колдовстве, следует различать эти истории и рассматривать их отдельно.

Но именно благодаря историям о злобных ведьмах из первой категории, Оркнейские острова и заработали свою репутацию. Оркнейский фольклорист Уолтер Треилл Деннисон записал один инцидент, свидетелем которого он стал в детстве, который ярко иллюстрирует эту ситуацию.

Однажды он посещал один из шотландских портов, и моряк спросил его, откуда тот родом. Молодой Деннисон ответил: «Оркни». Мужчина отшатнулся бормоча: « О, пресвятая дева, огради от этой ужасной земли, где бродит так много ведьм».

Традиционно первыми «ведьмами» на островах считаются «финны». Эти люди, вероятно, коренное население Норвегии, плавали на острова с ранними норвежскими поселенцами, которым они, возможно, служили.

Финны считались могущественными колдунами с целительскими возможностями и силой повелевать погодой и морем. Их и считают предшественниками островных мудрых женщин. Финны на столько проникли в фольклор Оркнейских островов, что до начала 2-го века финнами называли всех, кого считали практикующим колдовство. Со временем истории, окружающие финнов переросли и в поныне существующую морскую фольклорную традицию о финфолк и селки. Возможно, это связано с «демонизацией» искусств мудрых женщин.

На эти знания наложился сверху скандинавский пласт историй о ведьмоподобных женщинах из исландских саг.

В исландских сагах люди, практиковавшие магические искусства были чтимы сообществом. Хотя были и мужчины, владеющие магическими силами, но женщины господствовали в сфере магических искусств.

Хотя в сагах упоминаются различные магические техники, но ко времени, когда они попали в фольклор, различия практически стерлись, и лишь один вид, который известен, как «спа», выжил в отличимой форме.

Спа стал называться «ремесло спа», а люди, его практикующие «спа-кона» или «предсказательница», так как по сути это было искусство предсказания.

Другой термин для практикующих спа – это «вёльва». У вёльвы есть способность погружаться в транс и отправлять свой дух за знаниями. Как и оркнейские предсказательницы, вёльвы пользовались уважением в своих сообществах, и к ним часто обращались за советом по вопросам процветания сообщества, брака и деторождения.

Вёльва появилась на островах вместе со скандинавским мифом об Одине, который, используя свою магию, обратился к мертвой вёльве за знаниями.

В целом, то, что церковь называла ведьмовством и темными искусствами, было частью жизни островов до начала 17 века. В это время слишком усердные инквизиторы посчитали уместным связать древние традиции с «работой Дьявола» и начались суды над ведьмами.

Считалось, что мудрые женщины получили свои знания от трау или «народа холмов», но затем безвредные старые традиции и суеверия мудрых женщин стали считаться «работой Дьявола» и так появилась настоящая «ведьма».

Неолитические постройки на Оркнеях.
Ряд оркнейских мужчин и женщин были казнены в Керкуолле за колдовство. При ближайшем рассмотрении обвинения были предъявлены за исцеление человека, наведение болезни с одного человека на другого и за «получение пользы» от скота.

Во всем этом мы видим следы невинных старых ритуалов и суеверий, которые пытались уничтожить клирики, но им удалось выжить и вновь расцвести в 19-20-х веках.

Конечно, говорить, что все эти мудрые женщины были добрыми, нельзя. Наверняка на Оркни был и ряд женщин, которые использовали свои силы для неприятных вещей.

Мы не может сказать, кудахтающие ли старухи стали базой для персонажей рассказов о ведьмах, или инквизиция так старалась во всем усмотреть «работу Дьявола». Подозреваю, что последнее.

© Sigurd Towrie

Перевод Linnen 2011
www.liveinternet.ru/users/dancing_witch/post187...