Галина Красскова: Про Единое.

[Tradis]

Про Единое
(On the One)

Галина Красскова (G. Krasskova)

Источник krasskova.wordpress.com/2019/04/20/on-the-one/

Примечание переводчика: в оригинале слово «боги» и относящиеся к ним местоимения ( «они», «их», «им») везде написаны с большой буквы.

Коллега по теологии (греческий православный) недавно спросил меня, верю ли я, как политеист, в какую-то конечную единую силу, стоящую за всеми богами и творением. Мой ответ его сильно удивил, я же с тех пор продолжила обдумывать и разбирать его вопрос. Нет. Я не верю. Я думаю, что любая идея «Единого» ― это, в лучшем случае, философская концепция, возможно, поле деятельности отдельных богов в отдельных случаях, управляющих творением и бытием[1].

Богов, возможно, объединяет вместе цель: сотрудничать в акте творения (все истории творения являются истинными μύθους (греч. «мифами») ), но это не то же самое, что существование одного единственного чего-то, контролирующего всё это[2] . Я думаю, что после того, как коллективный акт творения был осуществлён, как только материя и время были созданы и, таким образом, судьба-вирд (wyrd) запущена, сам процесс начал разворачиться и жить своей собственной жизнью.

Во время разговора об этом с моими соседями по дому один из них превозносил вирд, как силу, что, вероятно, стоит выше богов, но мне пришлось с этим не согласиться. Вирд по своей сути привязан ко времени и материи. Он является меж-поколенческим по самой своей природе (мы можем наследовать его ― как долг рода ― от наших предков и даже в самых лучших ситуациях неотделимы от вирда нашей семейной линии). Я утверждала, что боги привязаны к вирду лишь постольку, поскольку они выбрали оставаться связанными со временным континуумом, с нашим миром, с миром, который они сами создали. Необходимо ли им быть с ним связанным таким образом? Нет, я так не думаю. Тем не менее, у нас есть греческая история о том, как Зевс пожертвовал на поле боя своим сыном Сарпедоном, которого он любил, потому что, если бы он этого не сделал, это стало бы нарушением того самого божественного порядка, который он создал. Мы имеем Бальдра, вынужденного отправиться в Хельхейм, чтобы часть порядка, порождённого Асгардом, оставалась защищенной и безопасной в гавани мёртвых, покуда Рагнарёк не произойдет, иными словами, пока любое внешнее нарушение этого порядка не выйдет из-под контроля. Я не думаю, что они вынуждены оставаться связанными с нашим материальным и подвластным времени миром. Я думаю, что их выбор был сделать это[3].

Все истории творения истинны, если мы примем, что, сотрудничая ради творения, боги связали себя с разными языками, народами, землями, через которые они могли бы выразить себя наиболее ясно. Нет, я не говорю, что Меркурий ― это Один, или Тор это Геркулес или кто-то в этом роде[4]. Я говорю, что определенные боги выбрали упорядочить определенную часть космического гобелена, который они все вместе решили создать[5]. Более интригующий вопрос, чем вопрос об априорном «Едином», заключается в том, как священная бездна, священное ничто, полное всего потенциально, Гиннунгагап, было связано с богами до сотворения. Это, однако, выходит за рамки данной конкретной заметки. Сотрудничество в творении само по себе является могущественной Мистерией, знанием, что гобелен порядка миров опирается на и поддерживается многими отдельными богами, трудящимися вместе, каждый в своей сфере власти. Возможно, если мы уж должны говорить о «едином», то так назовём результат такого сотрудничества: процесс, порождаемый этой коллективной волей, той, что исходит от наших богов, а не предшествует им, и которая не обладает независимостью, сознанием или способностью действовать без них[6]

Примечания

[1] Бывают случаи, когда боги молятся или, по крайней мере, приносят жертвы. Фрейю, например, называют блотере (англосаксонск. Blótere) ― жрецом жертвоприношений ― богов. Кому они приносят жертвы? Я думаю, что, они, вероятно, поддерживают индивидуально коллективно друг друга в сохранении правильного и священного порядка, поддерживая сам процесс и направляя своё коллективное mægen (англосакс. «могущество») на его дальнейшее развитие.

[2] Я использую греческое слово μύθους, потому что оно богаче и сложнее, чем его английский эквивалент. Оно может относиться к чему-то, что стоит пересказывать или вспоминать. Оно содержит священные истории, которые являются истинными в том смысле, в каком сакральные вещи могут быть, вне временной реальности или рационализма.

[3] Я категорически отвергаю любые представления о том, что боги каким-то образом зависят от нас. Это насилие над естественным порядком вещей. Боги как живые бессмертные могут выбрать ― и эту милость они оказывают ― иметь контакт с нами, связи и т. д., но это отличается от зависимости. Это наша привилегия ― чествовать их и принимать участие в cultus (лат. «культ»), и мы становимся лучше благодаря этому. Они тоже могут что-то извлечь из этого, но я не думаю, что это то, без чего они не могут существовать и действовать. Сказать, что они нуждаются в нас ― это то же самое, что сказать, что мы равны им, или что они зависят от нас, а такое существо богом быть не может. Это выводит нас далеко за пределы нашего естественного и здравого положения.

[4] Я бы также утверждала, что нет желания применять interpretatio romana или graeca.

[5] Как художник, я знаю, что существует глубокое удовлетворение, радость в созидании, в архитектуре, искусстве, в воплощении красоты в жизнь. Я часто задаюсь вопросом, испытывали ли это чувство удивления и восторга боги в тот момент, когда они не только создали материю и временя, но и творили человечество, идея формировалась в их коллективном сознании, прежде чем воплотилась в реальность, и они смотрели как реальность оживает. И какое горе, должно быть, они испытывают, когда мы предаём себя и наше божественное наследие, разрушая красоту и наш мир. Я говорю не о войне, которая, я думаю, является также выражением части их силы, но о сознательном разрушении, ведущем к деградации того, что облагораживает и возвышает, о сознательном отказе от создания Прекрасного. Я иногда задаюсь вопросом, не сожалеют ли боги о своем выборе двух кусков коряги…

[6] Я думаю, что существует неотъемлемая взаимная связь между нами и богами. Они дали её нам, и это есть поддержка для нас. Это то, что я часто называю одним из самых древних заветов. Опять же, однако, это никоим образом не означает, что они зависят от нас. На самом деле всё наоборот.