Обычаи Германии и Австрии в начале ноября: встреча предков, начало зимы, сезонный забой скота.
(По книге «Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Летне-осенние праздники» под. ред. С.А.Токарева.)
В ноябре на континенте у большинства германских народов завершался хозяйственный год. Наступало время подведения итогов, пересчёта поголовья скота и выбраковки животных, которым не суждено было бы пережить зиму, время предзимних праздников и пиров, время самых тёмных ночей, ещё не выбеленных снегом, время прихода в дом и чествования предков.
читать дальшеКатолическая церковь, стремясь вытравить старые языческие представления и обычаи, ввела вместо древнегерманского языческого праздника мертвых почитание памяти всех святых 1 ноября, и 2 ноября — душ всех усопших, установленные соответственно в 835 и в 1006 гг. У немцев почти повсеместно день всех святых рассматривался лишь как канун дня всех душ, который и слился с древними обычаями почитания предков.
Аналогичным образом, в Австрии, где ранее население было в основном кельтским, многие традиции этого времени сходны с немецкими и ведут свое происхождение с древности. С ноября в календаре у кельтов начинался новый год, его обрядность тоже была связана с культом предков. В поминальные дни 1 и 2 ноября в Австрии принято ходить на кладбища, убирать могилы зеленью и цветами, зажигать на них свечи. Общая семейная трапеза с обязательным обрядовым хлебом и сейчас занимает одно из главных мест в обычаях этого дня.
Еще в 20—30-х годах нашего столетия каждая австрийская семья старалась напечь побольше хлебцев. Этот «хлеб для душ» (Seellaibl, Seelwecken) принято было дарить родственникам и знакомым, известна и символическая роль его в объяснении влюбленных — принятие девушкой хлеба от парня означало симпатию с ее стороны. Специальные хлебцы раздавали бедным, относили на могилы, клали в корм скоту. Большей частью хлеб выпекался из овсяной и ржаной муки, в Каринтии готовили хлеб, смешивая муку всех видов злаков (панспермия, один из известных магических обрядов плодородия). Обязательным был и большой пшеничный хлеб, кусок которого должен был получить каждый член семьи, что как бы подчеркивало сплоченность родных. В XX веке горожане, а отчасти и сельские жители обрядовые хлебцы стали покупать. Как домашний, так и покупной хлеб сохраняет до сих пор традиционные формы в виде двух или четырех спиралей (так называемый «небесный всадник») или плетёной косы. Интересно, то жертвенные хлебцы подобной формы были известны ещё римлянам (территория современной Австрии входила Римскую Империю). Значительное распространение получили и хлебцы в виде фигурок животных.
Точно также и в Рейнланде (Германии) накануне дня всех душ шли на кладбище, убирали могилы, зажигали на них свечи или лампады. По возвращении с кладбищ в XVI в. устраивали поминки. В других областях целые процессии с пением молитв направлялись на кладбища 2 ноября после торжественной заупокойной службы.
Вплоть до XX в. в народе сохранялось поверье, что души умерших являются в ночь с 1 на 2 ноября домой. Поэтому на стол на ночь ставили Semmelmilch (молоко с накрошенной в него булкой) и варево из сушеных фруктов. Считали, что холодное молоко «освежит» души, прибывшие из пекла. Также оставляли на столе испеченные специально для «бедных душ» плетенки и другой фигурный хлеб. Кое-где бросали куски пищи на очаг и спрыскивали их молоком. Также ставили на очаг или печь зажженную лампу, наполненную маслом, в такой, рудиментарной форме, как приношение рассматривали сгорающее масло. В ряде мест на ночь топили особую избушку, чтобы души усопших могли там обогреться.
Верили в приход в гости родных предков и в Австрии. В Тироле и Каринтии ночью 1 и 2 ноября открывали двери комнат, «чтоб умершие могли войти», топили печи, «чтоб они согрелись», растапливали на огне сало и масло «для смазки их ран», убирали острые предметы и т. д. На ночь оставляли тарелки с едой по числу умерших. Позднее это заменили обычаем отдавать еду бедным.
Так же и в старых кёльнских семьях ещё в 20х годах двадцатого века оставляли на всю ночь гореть свет, зажженный вечером в канун дня душ. По поверью, нельзя было класть нож лезвием вверх или ставить пустую сковородку на огонь, чтобы не причинить боли пришедшим. Предки воспринимались отнюдь не бесплотными, они угощались вместе с людьми, грелись, ночевали.
Этот день, по мнению некоторых исследователей, принимал характер общинно-родового праздника. Считали, что души всех умерших жителей деревни собирались к полуночной мессе (Geistermesse). Поэтому все оставившие родную деревню стремились в этот день прибыть домой, чтобы помянуть умерших. В Баварии поминовение душ усопших длилось неделю — с 30 октября до 8 ноября (Seelenwoche). У протестантов день памяти мертвых (Totenfest) отмечался в последнее воскресенье церковного года.
Вера в приходящих в это время гостей нашла широкое отражение и в немецком фольклоре, в рассказах о Дикой Охоте и о гостях с Той Стороны, будь то погибший жених, или заботливая любящая мать.
Если Зимние ночи в Исландии объединяют в себе значение начала нового сезона (а у германцев, как мы помним, год изначально делился лишь на два полугодия,и летнее заканчивалось с концом внешних, полевых работ и забоем скота) и поминовения предков, то на континенте два момента оказались незначительно разнесены во времени, то ли из-за более мягкого климата, то ли под влиянием христианской церкви. В ряде мест Германии, в основном на северо-западе, считали, что зима приходит с 11 ноября, отождествляемого с церковным праздником св.Мартина. Так, в горных районах Эйфеля к этому времени действительно чаще всего уже лежит снег. Но даже если снег еще и не выпадал, все равно зима близка. К этому времени заканчивались все работы в полях и садах, скот с пастбищ возвращался в стойла. Подводились итоги года, наступало время арендных плат, погашения долгов, уплаты налогов. В прошлом на мартинов день крестьяне платили десятину. В городах же обновлялись договоры на квартиры.
Роль самого христианского святого в праздновании невелика, светский характер праздника, несомненно, преобладал над церковным. При этом в обрядности мартинова дня почти вплоть до наших дней сохранились и отдельные языческие элементы. Клерикальный характер празднование 11 ноября имеет лишь в Рейнланде, особенно в Кёльнской и Трирской областях, где Мартин Турский чтится как патрон многих церквей.
Одним из составных элементов праздника в прошлом был «мартинов огонь», распространенный довольно широко. Костры зажигали не только на близлежащих возвышенностях, но нередко и на каждом дворе. В крупных поселениях создавалось по нескольку групп парней, которые соперничали друг с другом, стараясь разжечь самый большой костер. Как и на другие праздники, заранее собирали материал для костра: хворост, солому, разный хлам и прежде всего корзины, в которых недавно лежали плоды. Во многих местах прыгали через костры, водили хороводы, золу от костра рассеивали затем по озимым полям. Когда костер затухал, зажигали от него факелы (бобовые стебли, обернутые соломой) и шли в деревню. Впереди шествия обычно ехал на белом коне в мантии «св. Мартин», иногда же его, сидящего в кресле в облачении епископа, несли впереди процессии. В Бонне впереди шествия шел Martinsmannchen — мальчик, туловище и конечности которого были обернуты соломой, древним зимним символом будущего урожая.
К XX в. зажигание огней на мартинов день стало почти полностью делом детей, даже подростки почти не принимали в этом участия. Костры были заменены шествиями детей с «факелами», напоминающими о фонарях из репы и тыквы на кельтском Самайне, — тыквы, репу или огурцы выдалбливали и вставляли внутрь свечи. В XX в. такие поделки сменили бумажные разноцветные фонарики. В Дюссельдорфе, Кобленце и других городах Рейнланда эти шествия с начала XX в. принимали все более организованный характер, в их проведении участвовали учителя и различные ферейны. Постепенно фейерверк заменил прежние огни, а подарки детям — сбор подношений во время прежних шествий от дома к дому.
В прошлом нередко в это время происходила борьба Зимы и Лета, в которой на сей раз всегда побеждала Зима. Иногда Лето (которое символизировала корзина из-под плодов) сжигали. На северо-западе ФРГ сохранились в пережиточной форме шествия масок в это время. В протестантских районах средней Германии, в частности в Эрфурте, происходили факельные шествия (Martinslichter), приурочивавшиеся ко дню рождения Мартина Лютера (родился идеолог протестантизма 10 ноября 1483 года в Саксонии).
В южных областях и Альпах образ святого отражён в обрядности ещё меньше, несмотря на борьбу здесь католического духовенства с язычеством начиная с VI в. В этих районах в мартинов день появляется одаривающий детей «меховой Мартин» (Pelzmarte), явная родня зимних духов, перхт и ряженых. Это парень, одетый в вывороченную наружу мехом шкуру, с вымазанными сажей лицом и руками. Как и некоторые персонажи предйольских и йольских праздников, он разбрасывает горох, звенит бубенчиками и поднимает шум. Местами и предводителя Дикой Охоты называют «junker Merten», хотя, конечно, епископ к средневековой скачке духов во главе с Воданом отношения не имел.
Вплоть до 30-х годов нашего столетия в Баварском Лесу и некоторых других районах Баварии сохранялся пастушеский обычай, называемый Wolfablassen (буквально: отпустить, спустить волка), известный также в Австрии и немецких поселениях Чехии. Заметную роль в обрядности мартинова дня играл, как и на другие праздники, Lebensrut (прут жизни). В Гарце и Баварии пастухи, патроном которых был св. Мартин, шли в его день по крестьянским дворам с веткой березы, на макушке которой оставалось несколько листочков (иногда ее заменяла ветка дуба или можжевельника с ягодами), ударяли ею скот и передавали хозяину дома, чтобы он этим прутом весной в первый раз выгонял скот. Полагали, что живительные соки прута перейдут на животных.
Как уже было сказано, к началу зимнего сезона, т.е. к мартинову дню производился большой забой скота. Наступала зима, кормов на весь скот не хватало, поэтому оставляли столько животных, сколько могли прокормить. В это же время пробовали и молодое вино; шумная пирушка была неотъемлемым элементом праздника.
Ритуальным блюдом этого времени в Германии был «мартинов гусь». С ранних времен известны обильные пиршества с жареным или фаршированным яблоками, изюмом и каштанами гусем, вином, орехами и фруктами в городах Кёльне, Ахене, Бонне, Дюрене и др. В сельской местности гусь был основным блюдом не всегда, его могла заменить жареная свинина.
Пекли на праздник и различные мучные изделия, особой известностью пользовался «мартинов рог» (Martinshorn) — большая булка в виде подковы. В западном Эйфеле пекли пирог из гречишной муки. В селах Эйфеля в качестве праздничной еды могло быть и просто холодное молоко или молочный суп с накрошенной в него белой булкой, напоминающий об угощении предков на день поминовения. В годы нужды, например в первые годы после окончания первой мировой войны, вместо гуся готовили «мартинов хлеб» (Martesbroode) из тертого картофеля с некоторыми приправами. На мартинов день в виноградарских районах пили молодое вино и посылали его в подарок родственникам и друзьям.
Гусь играл роль на мартинов день не только в трапезе. По костям гуся гадали о погоде; если кость крыла была коричневого цвета, то жди снежной зимы с умеренными морозами, если белого—- жди холодов с небольшим снегом.
В ряде мест, например в Швабии, сохранялись состязания с обезглавливанием гуся, подобные играм на другие праздники, в частности на Жатву, где обезглавливался петух. Очевидно, и гусь также был олицетворением духа растительности, хотя некоторые исследователи связывают его с культом Водана (церковь же обосновывает этот обычай тем, что гуси выдали епископа, прятавшего в птичнике от кардиналов). Выбор жертвенного животного в это время, как и в Исландии, определяется особенностями хозяйствования людей, разумеется.
В своё время 11 ноября было одним из тех дней, когда в Германии было принято «пить в память», что звалось Minnetrinken (обычай «пить в память» ведёт своё происхождение ещё со времён язычества и родового строя, когда германцы пили на пирах особые поминальные рога, возглашая здравицы в честь богов и предков). Сейчас этот обычай, сближавший традиции праздника со смыслом дней начала ноября, уже исчез. Разумеется, о нём продолжают помнить в языческих общинах, где во время праздника поднимают рог во славу богов и дис.
P.S. Согласно древнеисландскому календарю, зима начиналась в субботу между 21–27 октября. Лето заканчивалось в среду, и два дня межсезонья и были Vetrarnætur - Зимними Ночами в строгом смысле этого слова. Сейчас праздником в Исландии считается скорее начало зимы (суббота или её канун, выпадающая в этом году на 21 октября).
См. Ауртни Бьёрнссон Начало Зимы.
P.P.S.В этом году меж-временье начинается 19 октября и совпадает с новолунием.
Всех с наступающим!
(По книге «Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Летне-осенние праздники» под. ред. С.А.Токарева.)
В ноябре на континенте у большинства германских народов завершался хозяйственный год. Наступало время подведения итогов, пересчёта поголовья скота и выбраковки животных, которым не суждено было бы пережить зиму, время предзимних праздников и пиров, время самых тёмных ночей, ещё не выбеленных снегом, время прихода в дом и чествования предков.
читать дальшеКатолическая церковь, стремясь вытравить старые языческие представления и обычаи, ввела вместо древнегерманского языческого праздника мертвых почитание памяти всех святых 1 ноября, и 2 ноября — душ всех усопших, установленные соответственно в 835 и в 1006 гг. У немцев почти повсеместно день всех святых рассматривался лишь как канун дня всех душ, который и слился с древними обычаями почитания предков.
Аналогичным образом, в Австрии, где ранее население было в основном кельтским, многие традиции этого времени сходны с немецкими и ведут свое происхождение с древности. С ноября в календаре у кельтов начинался новый год, его обрядность тоже была связана с культом предков. В поминальные дни 1 и 2 ноября в Австрии принято ходить на кладбища, убирать могилы зеленью и цветами, зажигать на них свечи. Общая семейная трапеза с обязательным обрядовым хлебом и сейчас занимает одно из главных мест в обычаях этого дня.
Еще в 20—30-х годах нашего столетия каждая австрийская семья старалась напечь побольше хлебцев. Этот «хлеб для душ» (Seellaibl, Seelwecken) принято было дарить родственникам и знакомым, известна и символическая роль его в объяснении влюбленных — принятие девушкой хлеба от парня означало симпатию с ее стороны. Специальные хлебцы раздавали бедным, относили на могилы, клали в корм скоту. Большей частью хлеб выпекался из овсяной и ржаной муки, в Каринтии готовили хлеб, смешивая муку всех видов злаков (панспермия, один из известных магических обрядов плодородия). Обязательным был и большой пшеничный хлеб, кусок которого должен был получить каждый член семьи, что как бы подчеркивало сплоченность родных. В XX веке горожане, а отчасти и сельские жители обрядовые хлебцы стали покупать. Как домашний, так и покупной хлеб сохраняет до сих пор традиционные формы в виде двух или четырех спиралей (так называемый «небесный всадник») или плетёной косы. Интересно, то жертвенные хлебцы подобной формы были известны ещё римлянам (территория современной Австрии входила Римскую Империю). Значительное распространение получили и хлебцы в виде фигурок животных.
Точно также и в Рейнланде (Германии) накануне дня всех душ шли на кладбище, убирали могилы, зажигали на них свечи или лампады. По возвращении с кладбищ в XVI в. устраивали поминки. В других областях целые процессии с пением молитв направлялись на кладбища 2 ноября после торжественной заупокойной службы.
Вплоть до XX в. в народе сохранялось поверье, что души умерших являются в ночь с 1 на 2 ноября домой. Поэтому на стол на ночь ставили Semmelmilch (молоко с накрошенной в него булкой) и варево из сушеных фруктов. Считали, что холодное молоко «освежит» души, прибывшие из пекла. Также оставляли на столе испеченные специально для «бедных душ» плетенки и другой фигурный хлеб. Кое-где бросали куски пищи на очаг и спрыскивали их молоком. Также ставили на очаг или печь зажженную лампу, наполненную маслом, в такой, рудиментарной форме, как приношение рассматривали сгорающее масло. В ряде мест на ночь топили особую избушку, чтобы души усопших могли там обогреться.
Верили в приход в гости родных предков и в Австрии. В Тироле и Каринтии ночью 1 и 2 ноября открывали двери комнат, «чтоб умершие могли войти», топили печи, «чтоб они согрелись», растапливали на огне сало и масло «для смазки их ран», убирали острые предметы и т. д. На ночь оставляли тарелки с едой по числу умерших. Позднее это заменили обычаем отдавать еду бедным.
Так же и в старых кёльнских семьях ещё в 20х годах двадцатого века оставляли на всю ночь гореть свет, зажженный вечером в канун дня душ. По поверью, нельзя было класть нож лезвием вверх или ставить пустую сковородку на огонь, чтобы не причинить боли пришедшим. Предки воспринимались отнюдь не бесплотными, они угощались вместе с людьми, грелись, ночевали.
Этот день, по мнению некоторых исследователей, принимал характер общинно-родового праздника. Считали, что души всех умерших жителей деревни собирались к полуночной мессе (Geistermesse). Поэтому все оставившие родную деревню стремились в этот день прибыть домой, чтобы помянуть умерших. В Баварии поминовение душ усопших длилось неделю — с 30 октября до 8 ноября (Seelenwoche). У протестантов день памяти мертвых (Totenfest) отмечался в последнее воскресенье церковного года.
Вера в приходящих в это время гостей нашла широкое отражение и в немецком фольклоре, в рассказах о Дикой Охоте и о гостях с Той Стороны, будь то погибший жених, или заботливая любящая мать.
Если Зимние ночи в Исландии объединяют в себе значение начала нового сезона (а у германцев, как мы помним, год изначально делился лишь на два полугодия,и летнее заканчивалось с концом внешних, полевых работ и забоем скота) и поминовения предков, то на континенте два момента оказались незначительно разнесены во времени, то ли из-за более мягкого климата, то ли под влиянием христианской церкви. В ряде мест Германии, в основном на северо-западе, считали, что зима приходит с 11 ноября, отождествляемого с церковным праздником св.Мартина. Так, в горных районах Эйфеля к этому времени действительно чаще всего уже лежит снег. Но даже если снег еще и не выпадал, все равно зима близка. К этому времени заканчивались все работы в полях и садах, скот с пастбищ возвращался в стойла. Подводились итоги года, наступало время арендных плат, погашения долгов, уплаты налогов. В прошлом на мартинов день крестьяне платили десятину. В городах же обновлялись договоры на квартиры.
Роль самого христианского святого в праздновании невелика, светский характер праздника, несомненно, преобладал над церковным. При этом в обрядности мартинова дня почти вплоть до наших дней сохранились и отдельные языческие элементы. Клерикальный характер празднование 11 ноября имеет лишь в Рейнланде, особенно в Кёльнской и Трирской областях, где Мартин Турский чтится как патрон многих церквей.
Одним из составных элементов праздника в прошлом был «мартинов огонь», распространенный довольно широко. Костры зажигали не только на близлежащих возвышенностях, но нередко и на каждом дворе. В крупных поселениях создавалось по нескольку групп парней, которые соперничали друг с другом, стараясь разжечь самый большой костер. Как и на другие праздники, заранее собирали материал для костра: хворост, солому, разный хлам и прежде всего корзины, в которых недавно лежали плоды. Во многих местах прыгали через костры, водили хороводы, золу от костра рассеивали затем по озимым полям. Когда костер затухал, зажигали от него факелы (бобовые стебли, обернутые соломой) и шли в деревню. Впереди шествия обычно ехал на белом коне в мантии «св. Мартин», иногда же его, сидящего в кресле в облачении епископа, несли впереди процессии. В Бонне впереди шествия шел Martinsmannchen — мальчик, туловище и конечности которого были обернуты соломой, древним зимним символом будущего урожая.
К XX в. зажигание огней на мартинов день стало почти полностью делом детей, даже подростки почти не принимали в этом участия. Костры были заменены шествиями детей с «факелами», напоминающими о фонарях из репы и тыквы на кельтском Самайне, — тыквы, репу или огурцы выдалбливали и вставляли внутрь свечи. В XX в. такие поделки сменили бумажные разноцветные фонарики. В Дюссельдорфе, Кобленце и других городах Рейнланда эти шествия с начала XX в. принимали все более организованный характер, в их проведении участвовали учителя и различные ферейны. Постепенно фейерверк заменил прежние огни, а подарки детям — сбор подношений во время прежних шествий от дома к дому.
В прошлом нередко в это время происходила борьба Зимы и Лета, в которой на сей раз всегда побеждала Зима. Иногда Лето (которое символизировала корзина из-под плодов) сжигали. На северо-западе ФРГ сохранились в пережиточной форме шествия масок в это время. В протестантских районах средней Германии, в частности в Эрфурте, происходили факельные шествия (Martinslichter), приурочивавшиеся ко дню рождения Мартина Лютера (родился идеолог протестантизма 10 ноября 1483 года в Саксонии).
В южных областях и Альпах образ святого отражён в обрядности ещё меньше, несмотря на борьбу здесь католического духовенства с язычеством начиная с VI в. В этих районах в мартинов день появляется одаривающий детей «меховой Мартин» (Pelzmarte), явная родня зимних духов, перхт и ряженых. Это парень, одетый в вывороченную наружу мехом шкуру, с вымазанными сажей лицом и руками. Как и некоторые персонажи предйольских и йольских праздников, он разбрасывает горох, звенит бубенчиками и поднимает шум. Местами и предводителя Дикой Охоты называют «junker Merten», хотя, конечно, епископ к средневековой скачке духов во главе с Воданом отношения не имел.
Вплоть до 30-х годов нашего столетия в Баварском Лесу и некоторых других районах Баварии сохранялся пастушеский обычай, называемый Wolfablassen (буквально: отпустить, спустить волка), известный также в Австрии и немецких поселениях Чехии. Заметную роль в обрядности мартинова дня играл, как и на другие праздники, Lebensrut (прут жизни). В Гарце и Баварии пастухи, патроном которых был св. Мартин, шли в его день по крестьянским дворам с веткой березы, на макушке которой оставалось несколько листочков (иногда ее заменяла ветка дуба или можжевельника с ягодами), ударяли ею скот и передавали хозяину дома, чтобы он этим прутом весной в первый раз выгонял скот. Полагали, что живительные соки прута перейдут на животных.
Как уже было сказано, к началу зимнего сезона, т.е. к мартинову дню производился большой забой скота. Наступала зима, кормов на весь скот не хватало, поэтому оставляли столько животных, сколько могли прокормить. В это же время пробовали и молодое вино; шумная пирушка была неотъемлемым элементом праздника.
Ритуальным блюдом этого времени в Германии был «мартинов гусь». С ранних времен известны обильные пиршества с жареным или фаршированным яблоками, изюмом и каштанами гусем, вином, орехами и фруктами в городах Кёльне, Ахене, Бонне, Дюрене и др. В сельской местности гусь был основным блюдом не всегда, его могла заменить жареная свинина.
Пекли на праздник и различные мучные изделия, особой известностью пользовался «мартинов рог» (Martinshorn) — большая булка в виде подковы. В западном Эйфеле пекли пирог из гречишной муки. В селах Эйфеля в качестве праздничной еды могло быть и просто холодное молоко или молочный суп с накрошенной в него белой булкой, напоминающий об угощении предков на день поминовения. В годы нужды, например в первые годы после окончания первой мировой войны, вместо гуся готовили «мартинов хлеб» (Martesbroode) из тертого картофеля с некоторыми приправами. На мартинов день в виноградарских районах пили молодое вино и посылали его в подарок родственникам и друзьям.
Гусь играл роль на мартинов день не только в трапезе. По костям гуся гадали о погоде; если кость крыла была коричневого цвета, то жди снежной зимы с умеренными морозами, если белого—- жди холодов с небольшим снегом.
В ряде мест, например в Швабии, сохранялись состязания с обезглавливанием гуся, подобные играм на другие праздники, в частности на Жатву, где обезглавливался петух. Очевидно, и гусь также был олицетворением духа растительности, хотя некоторые исследователи связывают его с культом Водана (церковь же обосновывает этот обычай тем, что гуси выдали епископа, прятавшего в птичнике от кардиналов). Выбор жертвенного животного в это время, как и в Исландии, определяется особенностями хозяйствования людей, разумеется.
В своё время 11 ноября было одним из тех дней, когда в Германии было принято «пить в память», что звалось Minnetrinken (обычай «пить в память» ведёт своё происхождение ещё со времён язычества и родового строя, когда германцы пили на пирах особые поминальные рога, возглашая здравицы в честь богов и предков). Сейчас этот обычай, сближавший традиции праздника со смыслом дней начала ноября, уже исчез. Разумеется, о нём продолжают помнить в языческих общинах, где во время праздника поднимают рог во славу богов и дис.
P.S. Согласно древнеисландскому календарю, зима начиналась в субботу между 21–27 октября. Лето заканчивалось в среду, и два дня межсезонья и были Vetrarnætur - Зимними Ночами в строгом смысле этого слова. Сейчас праздником в Исландии считается скорее начало зимы (суббота или её канун, выпадающая в этом году на 21 октября).
См. Ауртни Бьёрнссон Начало Зимы.
P.P.S.В этом году меж-временье начинается 19 октября и совпадает с новолунием.
Всех с наступающим!