У.Ривз: Путь в Хель: следствие жизни северного язычника.

[asatru]

У.Ривз: Путь в Хель: следствие жизни северного язычника.

Going to Hel: The Consequences of a Heathen Life/ William P. Reaves © 2014. Перевод с английского Н. Топчий. За консультацию спасибо Т.Ермолаеву.

Чтобы моральный кодекс оставался в силе в любой религии, должны быть последствия для тех, кто этому кодексу не следует. Поскольку Северное язычество[1] имеет высокоразвитый моральный кодекс, разумно предположить, что оно также говорило и о последствиях ведения жизни в соответствии или вопреки собственным моральным стандартам. Однако, согласно распространенному мнению, механизма для этого не существует ― прежде всего потому, что Снорриева Эдда не упоминает суд, судящий умерших, или какое-либо вознаграждение за благочестивую жизнь язычников; воины отправляются в Вальхаллу, а все остальные ― в Хель, место тоскливое и мрачное. Подтверждают ли источники Северной языческой веры такую трактовку?

«Речи Фавнира» (Fáfnismál 10) нам сообщают:

...því at einu sinni skal alda hverr fara til heljar heðan.
...ибо однажды должен каждый из людей отправиться в Хель (til heljar[2]) отсюда».

«Речи Фавнира» недвусмысленно утверждают, что все люди в конечном итоге отправляются в Хель. Не названо исключений. Другие источники подтверждают, что в языческие времена путь и его особенности были хорошо известны.

«Видение Гюльви» (Gylfaginning 49, перевод О.А.Смирницкой):

Когда же боги обрели разум, молвила слово Фригг и спросила, кто из асов хочет снискать любовь её и расположение, и поедет Дорогою в Хель, и постарается разыскать Бальдра, и предложит за него выкуп Хель, чтобы она отпустила Бальдра назад в Асгард.

И далее там же:

Теперь надо поведать о Хермоде, что он скакал девять ночей тёмными и глубокими долинами и ничего не видел, пока не подъехал к реке Гьёлль и не ступил на мост, выстланный светящимся золотом. Модгуд — имя девы, охраняющей тот мост. Она спросила, как звать его и какого он роду, и сказала, что за день до того проезжали по мосту пять полчищ мертвецов, “так не меньше грохочет мост и под одним тобою, и не похож ты с лица на мертвого. Зачем же ты едешь сюда, по Дороге в Хель?” Он отвечает: “Нужно мне в Хель, чтобы разыскать Бальдра, да может статься, видала ты Бальдра на Дороге в Хель?” И она сказала, что Бальдр проезжал по мосту через Гьёлль, “а Дорога в Хель идет вниз и к северу”.
Тогда Хермод поехал дальше, пока не добрался до решетчатых ворот в Хель. Тут он спешился, затянул коню подпругу, снова вскочил на него, всадил в бока шпоры, и конь перескочил через ворота, да так высоко, что вовсе их не задел. Тогда Хермод подъехал к палатам и, сойдя с коня, ступил в палаты и увидел там на почётном месте брата своего Бальдра.

Эддическая поэма «Песнь о Солнце» (Sólarljóð, вольно объединяющая христианские и языческие элементы, также знает это место. В ней говорится о воротах Хель на востоке (направление, противоположное направлению заходящего солнца):

39.Sól ek sá,
sanna dagstjörnu
drúpa dynheimum í;
en Heljar grind
heyrðak ek á annan veg
þjóta þungliga.

39.Соль (=Солнце) я видел —
истинную звезду-дневную,
опускалась в шумящую-обитель (=море).
а Хель решётка/решётчатая дверь/калитка,
слышал я с другой стороны,
скрипела тяжко.

И, как и в «Видении Гюльви», река Гьёлль (Gjöll) протекает рядом:

42.Sól ek sá,
svá hon geislaði,
at ek þóttumk vættki vita;
en gylfar straumar
grenjuðu annan veg,
blandnir mjök við blóð.

Соль (=Солнце) я видел
так она сияла,
что, мне казалось, я ничего не знаю (=обо всём на свете забыл).
а поток Гюльв[3]
ревёл с другой стороны
смешанный сильно с кровью.

В первой книге датской истории Саксона Грамматика, написанной за поколение до того, как Снорри Стурлусон создал Младшую Эдду, Саксон говорит о той же дороге мёртвых. Это «путь, который был истёрт долгими путешествиями» (англ.перевод О.Элтона (O. Elton)) или «разбитая от частого пользования тропинка» (перевод А.Досаева ниже):

{1.8.14} Пока Хадинг гостил у неё, с ним случилось одно удивительное происшествие. Как-то раз во время обеда он заметил, что находившаяся на земле возле очага женщина, которая принесла цикуты, подняла голову и, расправив складки своей одежды, как ему показалось, спросила: «Где в мире в зимнюю пору может расти такая трава?». Королю захотелось узнать это, и тогда, окутав своим плащом, она увела его с собой под землю. ‘Как я полагаю, это подземные боги решили, что Хадинг ещё при жизни должен повидать те места, где ему суждено было оказаться после смерти. Сначала им пришлось идти в тёмной и зловонной мгле, после чего, вступив на какую-то разбитую от частого пользования тропинку, они увидели юношей и облечённых в пурпур их предводителей; пройдя мимо, они наконец добрались до мест, освещаемых солнцем, где и росли те травы, которые принесла эта женщина. Идя далее, они добрались до стремительно текущих, чёрных, как смоль, вод реки, в бурных водоворотах которой с большой скоростью проносилось разное оружие. Через реку был перекинут удобный мост. Пройдя по нему, они увидели, как друг с другом сражаются два многочисленных войска; когда Хадинг спросил, кто это, та ответила: «это те, кто погиб от меча, беспрестанно изображают то, как именно они были убиты; тем самым они воспроизводят здесь подвиги своей прошлой жизни». Когда они пошли далее, дорогу им преградила стена, к которой им было трудно подобраться или же перелезть через неё. Женщина попробовала перепрыгнуть через неё, но тщетно - ей не удалось этого сделать даже несмотря на своё худое и морщинистое тело; тогда она перебросила через это препятствие отрубленную голову петуха, которого она на всякий случай взяла с собой; птица сразу же ожила и, громко прокукарекав, возвестила о своём возвращении к жизни.

В рассказе Саксона интересно отметить, что Хель описывается как тёплое, зелёное место. Здесь растут цветы, когда на земле зима.

Примечательно, что и Снорри, и Саксон помещают воинов в Хель. Снорри рассказывает нам, что пять фюльков [fylki, крупная войсковая единица (рота, полк, дивизия и т. п.), см. далее] мертвецов проходили через мост до визита Хермода, производя меньше шума, чем один Хермод на Слейпнире. Их количество и описание предполагают, что они погибли вместе в бою. Точно так же Хаддинг видит, как «те, кто погиб от меча», воспроизводят свои сражения в «областях, куда они должны идти, когда умерли» [приводится английский перевод данного места].

То, что даже воины, предназначенные для Вальхаллы, сперва приходили в Хель, как и все остальные, подтверждается в сагах.

В «Саге о Гисли сыне Кислого» (Gísla saga Súrssonar 24) упоминается обычай завязывать башмаки Хель на ногах умерших. Воины, в отношении которых не было никаких сомнений в том, что их итоговой судьбой была Вальхалла, получали башмаки Хель, как и все остальные: þat er tíðska at binda mönnum helskó, sem menn skulu á ganga til Valhalla («есть обычай обувать покойного в башмаки Хель, чтобы в них он вошёл в Вальгаллу», перевод О.А.Смирницкой).

В нескольких источниках мы находим примеры воинов, убитых при исполнении воинского долга, которые, о которых сказано, что они приходят «в Хель». Таким образом, как и все люди, воины тоже сначала путешествуют «в Хель», прежде чем войти в Вальхаллу.

В «Саге об Эгиле сыне Скаллагрима» (Egils saga Skallagrímssonar 45), мы читаем, как Эгиль спасается от людей, которых отправил за ним в погоню конунг Эрик Кровавая Секира на острове Сауд [в русском переводе Саудей, что, собственно, означает «Овечий Остров»]. Пока его там искали, он прокрался к месту, где лежала лодка, на которой прибыли преследователи. Лодку охраняло трое воинов. Эгилю удалось застать врагов врасплох и нанести одному из них смертельную рану, прежде чем тот смог защититься. Второй пал в поединке на берегу. Третий заскочил в лодку, чтобы отвязать её, и пал там после обмена ударами. В саге сохранился стих, где Эгиль упоминает об этом подвиге своему брату Торольву и своему другу Аринбьёрну, которых он встретил после бегства с острова Сауд. Там он говорит:

...at þrymreynis þjónar þrír nökkurir Hlakkar, til hásalar Heljar helgengnir, för dvelja.
...что неких трое слуг шумо-рябины (=древа) Хлёкк (древо Хлёкк=конунг, Хлёкк ― валькирия) в высокой-палате Хель остановятся/задержатся в путешествии[4].

Убитые люди были людьми короля и воинами. Они были убиты оружием и пали на своих постах, один от внезапной, неожиданной раны, другие в открытом конфликте. Но скальд Эгиль, который, как язычник, родившийся около 904 года, должен был знать мифологические представления своих собратьев-язычников лучше, чем люди нашего времени, уверяет нас, что эти люди из дружины конунга Эйрика вместо того, чтобы идти немедленно в Вальхаллу, отправились в Нижний мир и там ― в высокие чертоги Хель.

Это НЕ означает, что Вальхалла находится в Хель, а означает только то, что воины проходят через Хель на пути к Вальхалле, как будет показано ниже. Есть все основания полагать, что Вальхалла находится в граде Асгарде, расположенном на небесах. Например, контекст «Речей Гримнира» (Grímnismál 21-26) предполагает небесный чертог[5].

В эддической поэме «Сны Бальдра» (Baldrs Draumar) мы обнаруживаем более детальное описание «высоких чертогов Хель». В поэме говорится:

3…fram reið Óðinn, foldvegr dunði; hann kom at hávu Heljar ranni.
3....вперёд поехал Один, земной-путь грохотал, он явился к высокому жилищу Хель.
4. Þá reið Óðinn fyrir austan dyrr, þar er hann vissi völu leiði; nam hann vittugri valgaldr kveða, unz nauðig reis, nás orð of kvað:
4.Тогда поехал Один на восток от двери, там, как он знал, вёльвы могила, стал он сведущий-в-колдовстве смертное-заклинание (гальдр) произносить, до тех пор пока принуждённая не поднялась, мёртвого слово (речь) сказала:
(...)
6. "Vegtamr ek heiti, sonr em ek Valtams; segðu mér ór helju, ek mun ór heimi: Hveim eru bekkir baugum sánir flet fagrlig flóuð gulli?"
6.Вегтам я зовусь, сын я Вальтама, расскажи мне о Хель, я буду о мире: кому скамьи кольцами (=обручьями) усеяны, пол прекрасным залит золотом?
Она отвечает:
7. "Hér stendr Baldri of brugginn mjöðr, skírar veigar, liggr skjöldr yfir, en ásmegir í ofvæni; nauðug sagðak, nú mun ek þegja."
7.Здесь стоит Бальдру сваренный мёд, чистые напитки ― лежат щиты поверх, но потомки-богов в тревожном-ожидании, вынужденно говорила я, теперь я умолкну.

Дочь Локи не идентифицирована явным образом как Хель в любой из существующих эддических поэм. В свете этого важно отметить, что описание «высокого чертога Хель» резко контрастирует с обителью дочери Локи в Снорриевом «Видении Гюльви» (Gylfaginning 34, перевод О.А.Смирницкой):

А великаншу Хель [дочь Локи] Один низверг в Нифльхейм и поставил её владеть девятью мирами, дабы она давала приют у себя всем, кто к ней послан, а это люди, умершие от болезней или от старости. Там у неё большие селенья, и на диво высоки её ограды и крепки решётки. Мокрая Морось зовутся её палаты, Голод — её блюдо, Истощение — её нож, Лежебока — слуга, Соня — служанка, Напасть — падающая на порог решетка, Одр Болезни — постель, Злая Кручина — полог её. Она наполовину синяя, а наполовину — цвета мяса, и её легко признать по тому, что она сутулится и вид у неё свирепый.

В то время как в эддической поэме «Сны Бальдра» скамьи в «высокой палате Хель» усыпаны драгоценностями и мёд стоит налитым в кубки в ожидании гостя, палаты дочери Локи (которую Снорри именует Хель) ― мрачное место со своим блюдом под названием «Голод», и ножом, что зовётся «Истощение». Здесь нет дорогостоящих вещей или игристых медов.

В Эдде Снорри, написанной более чем через 200 лет после официального обращения Исландии в новую религию, слова Хель, Нивльхейм или Нивльхель, по-видимому, взаимозаменяемы; там отправка в Хель или Нивльхель является синонимом смерти. Дочь Локи брошена в Нивльхейм и устраивает там свой дом (Gylfaginning 34). Хермод едет «к Хель», чтобы найти Бальдра, и умоляет Хель, дочь Локи, освободить его (Gylfaginning 49). В «Видении Гюльви» (Gylfaginning 42), когда Тор убивает великана-строителя, он отправляет его «в Нивльхель». В «Языке поэзии» (Skáldskaparmál 17), когда Тор убивает Хрунгнира, он говорит, что он вбил этого великана «в Хель». В более старых языческих стихах, цитируемых Снорри, однако, проводится чёткое различие между этими сферами.

В эддических поэмах «Нивльхель» ― это холодное, унылое место, расположенное в северной части подземного мира, которое в начале времен соответствовало Нивльхейму, изначальному миру к северу от пропасти Гиннунгагап (Gylfaginning 4). Это место, наполнено ужасами и подходит для чертога наполовину живой дочери Локи. «Прорицание вёльвы» (Völuspá 36-37) говорит:

38. Sal sá hún standa sólu fjarri Náströndu á, norður horfa dyr. Féllu eiturdropar inn um ljóra, sá er undinn salur orma hryggjum.
38. Палату видела она стоящую от солнца далёко на Настрёнде (=Береге трупов), на север обращена дверь. Падали ядовитые-капли внутрь через дымовое-отверстие-в-крыше, то обвит зал змеиными спинами.
39. Sá hún þar vaða þunga strauma menn meinsvara og morðvarga og þann er annars glepur eyrarúnu. Þar saug Niðhöggur nái framgengna, sleit vargur vera.
39. Видела она там переходящих трудные потоки клятвопреступников и убийц-волков (=убийц-варгов, т.е. тех, кто убил бесчестно) и тех, что жён других соблазняли. Там сосал Нидхёгг трупы умерших, рвал варг-волк людей.

Эддические поэмы чётко выделяют это место из Хель, области, куда «все люди» должны в итоге придти согласно «Речам Фавнира» (Fáfnismál 10). «Речи Вавтруднира» (Vafþrúðnismál 43) отделяют тех, кто пришёл в Хель от тех, кто проходит через Хель в Нивльхель:

43. Frá jötna rúnum ok allra goða ek kann segja satt, þvíat hvern hefi ek heim of komit; níu kom ek heima fyr Níflhel neðan; hinig deyja ór helju halir.
43. О ётунов тайнах и всех богов я могу рассказать истину, ибо каждый мир мною пройден, девять прошёл я миров прежде Нивльхеля вниз, сюда умирают из Хель мужи.

Здесь мир Нивльхеля так же резко отличается от Хель, как и Хель от Мидгарда, мира живых людей. Поэт-язычник говорит, что люди «умирают» из Хель в Нивльхель, точно так же, как люди умирают из Мидгарда в Хель. Как мы знаем из «Прорицания вёльвы», Нивльхель ― это место, наполненное ужасами, предназначенное для душ прелюбодеев, убийц и им подобных.

В соответствии с этим, перефразируя слова «Речей Вавтруднира» (Vafþrúðnismál 43), сам Снорри утверждает в «Видении Гюльви» (Gylfaginning 3): «А дурные люди пойдут в Хель, а оттуда в Нивльхель».

Поэма «Сны Бальдра» также различает эти два царства. В ней говорится:

2. Upp reis Óðinn, alda gautr, ok hann á Sleipni söðul of lagði; reið hann niðr þaðan niflheljar til; mætti hann hvelpi, þeim er ór helju kom.
2. Вверх поднялся Один, древний Гаут, и он на Слейпнира седло возложил, поехал он вниз туда к Нивльхелю, встретил он щенка, тот из Хель явился.
3. Sá var blóðugr um brjóst framan ok galdrs föður gól of lengi;
3. Тот был окровавлен на груди спереди и на заклятий (гальдра) отца выл долго.
4. fram reið Óðinn, foldvegr dunði; hann kom at hávu Heljar ranni.
4. вперёд поехал Один, земной-путь грохотал, он явился к высокому Хель жилищу.

В этой поэме Один едет «вниз» из Асгарда в Нивльхель. Из Нивльхеля он едет к Хель. На границе между двумя царствами к нему бежит собака, «окровавленная на груди», воющая и рычащая на него. Попав в Хель, он находит хорошо украшенный зал, описанный выше, в котором Бальдр будет жить после смерти. В Хель дорога «гремит» или «грохочет» под весом живого всадника на живой лошади.

То же самое сказано о Хермоде. Когда он позже едет в Хель, чтобы поговорить с Бальдром (как рассказано в «Видении Гюльви» (Gylfaginning 49)), стражница на мосту сообщает, что перед ним в тишине прошли «пять фюльков-fylki мертвецов. Хермод на Слейпнире создаёт, проникая в Хель, больше шума, чем эти пять фюльков вместе взятые. Словарь Zoega (Geir T. Zoëga, A Concise Dictionary of Old Icelandic) определяет fylki как батальон или полчище в битве, а fylking как боевое построение. Согласно словарю древнеисландского языка Клизби-Вигфуссона (Richard Cleasby, Gudbrand Vigfusson, An Icelandic-English dictionary), fylki ― это поэтический термин, означающий «войско» или подразделение армии, из термина fylki, означающего «область», который используется преимущественно в отношении сбора войск, например «от каждого фюлька должно было быть снаряжено двенадцать военных кораблей». Fylkinga-armr ― это крыло армии, а fylkingar-broddr ― авангард армии. Глагол fylkja ― это военный термин, означающий «строить, выстраивать». Таким образом, пять отрядов воинов прошли по мосту в Хель перед Хермодом. Несмотря на их большое количество, эти люди мало шумели. Это описание соответствует другим имеющимся у нас сведениям о путешествии в Хель.

Рассмотрим слова эддической поэмы «Песнь о Солнце» (Sólarljóð:

44.Sól ek sá
sjaldan hryggvari;
mjök var ek þá ór heimi hallr;
tunga mín
var til trés metin,
ok kólnat at fyrir utan.

44.Соль (Солнце) я видел,
печальнее редко,
почти был я тогда из мира уходящим (букв. склонённым).
язык мой
был как деревянный,
и стало-холодно снаружи.

Поэма сообщает нам, что мертвец не может разговаривать.

Это согласуется с несколькими языческими свидетельствами, что руны должны развязывать язык мёртвого человека, давая ему силу говорить. Один использует руны речи, когда режет í rúnum, так что труп с виселицы приходит и mælir (говорит) с ним (Hávamál 157). Согласно Саксону (книга 1), Хардгрепа, спутница Хаддинга, помещает кусок дерева с вырезанными рунами под язык мёртвого человека. У трупа восстанавливается сознание и сила речи, он поёт ужасающую песню. В «Первой песне о Гудрун» (Guðrúnarkviða in fyrsta) рассказывается, как Гудрун, онемелая и почти безжизненная (gerðist at deyja), сидела возле мёртвого тела Сигурда. Одна из присутствующих родственниц снимает ткань с головы Сигурда. Увидев любимого мужа, Гудрун пробуждается, плачет и вновь может говорить. Затем Брюнхильд проклинает существо (vættr), которое «даровало руны речи Гудрун» (строфа 23), то есть освободило её язык, до того запечатанный, как в смерти. Отсюда следует, что мёртвые, которые молча проходят в Хель, не могут говорить. Их языки запечатаны смертью, если они не владеют рунами речи.

Эддическая поэма «Речи Сигрдривы» (Sigrdrífumál 12) описывает эти руны:

12. Málrúnar skaltu kunna ef þú vilt, at manngi þér heiftum gjaldi harm: þær of vindr, þær of vefr, þær of setr allar saman, á því þingi, er þjóðir skulu í fulla dóma fara.
12. Mál-(речи-) руны ты должен знать, если ты желаешь, чтоб никто из людей тебе ненавистью не отплатил за ущерб: те намотаны, те сотканы, те помещены все вместе, на том тинге, где народ должен к полному приговору отправиться.

Этот языческий стих говорит нам, что руны речи особенно полезны на «том тинге», куда люди идут за «полным приговором». Что подразумевается под «полным приговором», не указано.

«Речи Высокого» (Hávamál 77) говорят именно о таком приговоре. Поэма сообщает нам, что каждого, кто умирает, «судят» без описания процесса. Этот приговор вечен.

77. Deyr fé, deyja frændr, deyr sjálfr it sama. Ek veit einn at aldrei deyr: dómr um dauðan hvern.
77.Скот умирает, умирают родичи, сам умираешь точно также. Я знаю одно, что никогда не умрёт: приговор (dómr=приговор, суд, суждение) умершему каждому.

Популярные переводы этого и следующего стихов заставили бы нас поверить, что этот приговор представляет собой суждение живых о мёртвых, другими словами, славу, которую человек приобретает в своей жизни, пусть даже мы знаем, что слава большинства людей исчезает в течение одного или двух поколений, и что большинство людей умирают в безвестности. Однако строфы «Речей Высокого» (Hávamál 77 и 78) уверяют нас, что суждение-приговор о «каждом умершем» вечно. Где и как производится это суждение-приговор, очень важно для определения языческого представления относительно участи мёртвых. К счастью, эддические поэмы содержат подсказки, которые освещают этот процесс.

В «Песне о Солнце» после путешествия по дороге в Хель, поэт сообщает нам, что мертвецы должны сидеть на «престолах норн» в течение девяти дней. Чего они ждут, не указано.

51.Á norna stóli
sat ek níu daga,
þaðan var ek á hest hafinn;
gýgjar sólir
skinu grimmliga
ór skýdrúpnis skýjum.

51.На норн престоле (вариант ― сидении, скамье и т.д.)
сидел я девять дней,
оттуда был я на лошадь взят,
солнца великанш
сияли мрачно
с небес-капающих затянутых-облаками.

В «Речах Высокого» (Hávamál 111), мы находим похожую сцену:

112. Mál er að þylja þular stóli á Urðarbrunni að. Sá eg og þagða'g, sá eg og hugða'g, hlydda eg á manna mál.
112. Время поведать (букв. пробормотать, монотонно прочесть) на тула престоле у источника Урд. Смотрел я и молчал, смотрел я и размышлял, слушал я людские речи.
113. Of rúnar heyrða eg dæma, né um ráðum þögðu Háva höllu að, Háva höllu í, heyrða eg segja svá:
113.О рунах слушал я суждения, ни о советах/решениях молчали в палате Высокого, слушал я разговоры такие:

Здесь говорящий «сидит в молчании» [автор ориентируется на английский в-т перевода, идентичный переводу А.Корсуна «сидел я в молчаньи»] у источника Урд, так же как и в «Песне о Солнце», где умерший сидит молча «на престолах норн». Поскольку Урд и её сестры являются «норнами», может ли это быть судом, куда идут люди за «полным приговором»? Не делая никаких выводов, давайте повторим то, что мы узнали в соответствии с этими языческими источниками:
1. Все люди в конечном итоге приходят в Хель, даже воины, конечным пунктом назначения которых является Вальхалла.
2. Каждый умерший судим. Приговор вечен.
3. Это суд у источника Урд с возвышением, где выслушивается речь. Там человек сидит и в молчании слушает Одина-Высокого.
4. Мёртвые «сидят на престолах норн» в течение девяти дней, прежде чем двинуться к своей итоговой участи. Урд и её сёстры ― норны.
5. Языки мертвецов холодны и безмолвны, если только у человека нет «рун», которые особенно полезны на «том тинге», где люди идут за «полным приговором». У Одина есть такие руны.

Исходя из этого широкого спектра доказательств, разумно предположить, что все мёртвые собираются в Хель у источника Урд, а точнее на суде-тинге, устраиваемом там, в ожидании приговора, их окончательная судьба ещё не определена. Из наших источников мы знаем, что те, кто погибнет на поле битвы, перейдут в Вальхаллу, а «злые» люди снова «умрут» и будут отправлены на север, в Нивльхель или Нивльхейм. Предположительно, остальные останутся в Хель, на тёплых зелёных полях, окружающих место тинга Урд. Саксон говорит нам, что эти области «солнечны», а «Песнь о Солнце» говорит о «солнце», мрачно сияющем сквозь моросящие облака.

На этом этапе место назначения умерших не определено, по-видимому, даже для тех, кто погиб на поле битвы. В «Саге о Ньяле» (Brennu-Njáls Saga 88), о язычнике Храппе, который сжёг языческий храм и лишил идолов их богатств, Хакон говорит: «Но боги мстят не сразу. Человека, который сделал это, изгонят из Вальгаллы, и ему будет не вернуться туда» (перевод В. П. Беркова).

Если цель путешествия в Хель состоит в том, чтобы появиться на суде у источника Урд и дождаться приговора, и даже воины, избранные для Вальхаллы, должны остановиться здесь, прежде чем перейти через Биврёст в Асгард и Вальхаллу, мы должны предположить, что боги принимаю какое-то участие в этом, ведь в конечном итоге именно Один и Фрейя решают, кто войдёт в их палаты Вальхаллу и Сессрумнир. «Речи Гримнира» (Grímnismál 14) гласят:

14. Fólkvangr er inn níundi, en þar Freyja ræðr sessa kostum í sal; hálfan val hún kýss hverjan dag, en hálfan Óðinn á.
14. Фолькванг ― девятый, там Фрейя правит скамей выбором в палате, половину убитых она выбирает каждый день, а половину имеет Один.

Поскольку «Сага о Ньяле», как процитировано выше, сообщает нам, что боги не спешат искать мести тем, кто оскверняет их святыни, это говорит о том, что они ожидают, что для определенного возмещения наступит время в будущем. Такая точка зрения могла бы утешить верных язычников, которые могли б видеть, как такие люди процветают в жизни, оставаясь, казалось бы, безнаказанными за нарушение ими языческих моральных законов. Они могли бы быть спокойны, зная, что боги будут действовать в должное время, если не в этой жизни, то в следующей.

Остается единственный камень преткновения. Снорри сообщает нам, что источник Урд находится на небесах, обеспечивая равномерное распределение трёх источников, питающих Иггдрасиль, согласно средневековой христианской космологии, то есть один на небесах, один на земле и один в аду. Но является ли это оригинальной языческой концепцией?

В то время как другие эддические поэмы, говорящие о суде над каждым умершим, помещают мёртвых «на престолы норн» и говорят о суде у источника Урд, эддическая поэма «Речи Гримнира» (Grímnismál, строфы 29 и 30), сообщает, что боги едут по Биврёсту «каждый день » сидеть в суде у источника Урд. О чём или кого они судят, не указано.

29. Körmt ok Örmt ok Kerlaugar tvær, þær skal Þórr vaða dag hvern, er hann dæma ferr at aski Yggdrasils, því at ásbrú brenn öll loga, heilög vötn hlóa.
29. Кёрмт и Эрмт, и Керлауг две, те должен Тор вброд переходить день каждый, когда он судить [у автора здесь и далее dæma переведено sit as judge, «сидеть как судья», но на смысле это не отражается] отправляется у ясеня Иггдрасиль, потому что мост-асов пылает весь пламенем, священные воды кипят.
30. Glaðr ok Gyllir, Glær ok Skeiðbrimir, Silfrintoppr ok Sinir, Gísl ok Falhófnir, Gulltoppr ok Léttfeti, þeim ríða æsir jóm dag hvern, er þeir dæma fara at aski Yggdrasils.
30. Глад и Гюллир, Глэр и Скейдбримир, Сильвринтопп и Синир, Гисль и Фальховнир, Гулльтопп и Леттфети, теми едут осы конями день каждый, когда они отправляются судить [у автора ― sit as judges] у ясеня Иггдрасиль.

То, что боги рассматривают это путешествие как чрезвычайно важное, ясно из усилий, которые они предпринимают, чтобы попасть туда. Они едут из своих жилищ в Асгарде «каждый день» через мост Биврёст, чтобы «судить» или «сидеть в качестве судей» (dæma) у источника Урд. Путешествие особенно тяжело для Тора, который должен идти вброд, перебираясь через четыре реки, чтобы являться туда «каждый день».

Строфы 20 и 30 «Речей Гримнира» не говорят нам, в каком направлении движутся боги, покидая Асгард и направляясь к источнику Урд. Как мы видели в поэме «Сны Бальдра», когда Один ехал из Асгарда в Нивльхель, он ехал «вниз». Но в 14-й главе «Видения Гюльви» Снорри интерпретирует стихи «Речей Гримнира» как означающие, что асы каждый день едут через Биврёст из своего земного города Асгарда (который он явно отождествляет с античным городом Троя, расположенным в современной Турции) «вверх (upp)[6]» к источнику Урд, который он помещает на небесах. Снорри ясно заявляет, что Биврёст соединяет Землю (Мидгард) и небеса. Он изображает асов как мудрых людей, которые построили мост на небеса и основали там двор (а не дома). Снорри изображает асов-людей, которые едут на своих конях из дома в Трое «вверх» к источнику Урд на небе. То, что он использовал «Речи Гримнира» 29 и 30 в качестве материала, очевидно, поскольку он цитирует стих 30 и перефразирует стих 29, перечисляя список коней, на которых асы ежедневно едут по Биврёсту.

Несмотря на прямое утверждение Снорри о том, что асы едут «вверх», у нас есть основания сомневаться в том, что языческий поэт, составивший «Речи Гримнира», имел в виду именно это. Прежде всего, ни одна языческая поэма не изображает асов как людей и не отождествляет Асгард с земным (и чужим) городом Троей. Это позднехристианские интерпретации подлинных языческих концепций. Во-вторых, ни один другой источник не помещает источник Урд на небеса. В стихах «Речей Гримнира» не указано, в каком направлении едут асы. Слово upp является дополнением Снорри.

При этом, хотя мы можем сомневаться в том, что древние язычники считали, что Урд находится на небесах, у нас нет особых оснований сомневаться в том, что Асгард они помещали именно туда. Снорри сообщает нам, что в Асгарде Один имеет трон, «с которого он видит все миры». Поэма «Речи Скирнира» (Skírnismál) подтверждает, что последнее ― подлинная языческая концепция. Дополнительно в подтверждение этого поэма «Утрата сыновей» (Sonatorrek 21), созданная языческим скальдом Эгилем Скаллагримссоном, говорит о том, что его сына был поднят «вверх в обитель богов» (upp í goðheim) после своей безвременной смерти:

Þat mank enn, es upp of hóf í goðheim Gauta spjalli ættar ask, þanns óx af mér, ok kynvið kvánar minnar.
То помню я ещё, что вверх поднят в богов-жилище Гаута друга рода ясень (рода ясень ― сын Эгиля, друг Гаута ― сам Эгиль), тот что вырос, мой и отпрыск (букв. побег – см. сравнение сына с ясенем) жены моей.

В единственном отрывке исходно языческой[7] поэзии, где указано расположение источника Урд, нам сообщают, что он лежит «на юге» (Skáldskaparmál 65 в стихе Эйлива Гудрунарсона (Eilif Guðrúnarson)). В этом стихе говорится, что Христос «сидит на юге у источника Урд». Таким образом, по словам новообращенного языческого поэта, основная фигура его новой религии, Христос[8], сидит там, где главные фигуры его старой религии, асы, «сидят как судьи», то есть «на юге у источника Урд».

Это совпадает с тем, что «Речи Фавнира» (Fáfnismál 15) рассказывает нам о судьбе Биврёста. Во время Рагнарёка, когда огненный гигант Сурт едет сражаться с богами, мост Биврёст ломается под тяжестью всадников.

Sigurðr kvað:
14. Segðu mér þat Fáfnir, alls þik fróðan kveða ok vel margt vita: hvé sá holmr heitir, er blanda hjörlegi Surtr ok æsir saman.
Сигурд сказал:
14. Скажи мне то, Фавнир, всё тебя мудрым (учёным) зовут и весьма много знаешь: как островок зовётся, где смешают влагу-мечей (=кровь) Сурт и асы вместе?
Fáfnir kvað:
15. Óskópnir hann heitir, en þar öll skulu geirum leika goð, Bilröst brotnar, er þeir á brú fara, ok svima í móðu marir.
Фавнир сказал:
15. Оскопнир (Не-хладный) он зовётся, и там все будут копьями играть (=сражаться) боги, Бильрёст ломается, когда те по мосту движутся, и плывут в реке [варианты для значений слова móða ― в тумане, дымке, см. далее] кони.

Как мы знаем, Сурт обитает в мире огня, расположенном далеко на юге. Когда Рагнарёк приближается, Сурт является «с юга» (Völuspá 53), с того же направления, что и источник Урд. Затем Биврёст (Бильрёст), путь между Асгардом и источником Урд, «ломается» под тяжестью всадников.

В «Видении Гюльви» (Gylfaginning 4) Снорри сообщает нам, что в начале времен существовало два мира: мир огня и ледяной мир по обе стороны от великой пропасти, называемой Гиннунгагап. Мир огня был расположен к югу от неё, а мир льда ― к северу. Согласно «Видению Гюльви», Сурт живет на пылающем юге, в то время как на севере находится один из трёх мировых источников: холодный источник по имени Хвергельмир. В «Видении Гюльви» (Gylfaginning 15) Снорри сообщает нам, что второй из трёх мировых источников, источник Мимира, расположен «там, где прежде была Мировая Бездна (Ginnungagap)[9]».

Если, согласно процитированному отрывку «Видения Гюльви», один из трёх мировых источников, Хвергельмир, расположен к северу от пропасти, а второй мировой источник, источник Мимира, расположен «там, где прежде была Мировая Бездна», остается один мировой источник: источник Урд. Нам говорят, что он лежит «на юге», в том же направлении, в котором мы находим огненное царство Сурта. Таким образом, мы находим равномерное распределение трёх мировых источников среди трёх наиболее важных географических особенностей изначальной эпохи: Хвергельмир в Нивльхейме, на холодном севере; источник Мимира посреди Гиннунгагап; и источник Урд на жарком юге.

Мимир и Урд старше богов и более могущественны, чем они. Один, отец асов, регулярно идёт советоваться с Мимиром, и должен пожертвовать собой, чтобы испить из его источника, и Один не может помешать воле Урд (Судьбы). Логика подсказвает, что Мимир и Урд как владельцы и хранители двух первозданных мировых источников, утвердили свои права на них задолго до того, как младшие боги во главе с Одином создали Мидгард и верхние миры. Это убедительно свидетельствует о том, что источники Мимира и Урд расположены в изначальном мире. Как великаны, они, должно быть, были одними из первых во вселенной. «Речи Вавтруднира» (Vafþrúðnismál 33) сообщают нам, что «дева и потомок вместе» (mey ok mög saman) возникли из-под руки Имира, в то время как трехголовое чудовище возникло из его ног. Этими «девой и потомком» (которые не названы) вполне могли быть Мимир и Урд, старейшие и самые могущественные существа во вселенной.

Как говорят, в северном Хвергельмире берут своё исток ледяные реки. Напротив, у нас есть основания полагать, что источник Урд на юге тёплый. Снорри говорит нам, что лебеди плавают в его водах (Gylfaginning 16). Аналогичным образом «Вороново заклинание Одина» (Hrafnagaldur Óðins 2) сообщает, что, когда «погоду смешали существа рунами (магией)» (verðir villtu vættar rúnom), Урд была назначена защитницей Одрёрира (одного из мировых источников) «против, чтоб защитить, наибольшего Торри (месяца зимы? великана?)» (máttk at verja mestum þorra)[10]. В «Песне о Вёлунде» (Völundarkviða 1) три лебединые девы летят «с юга», чтобы встретить своих возлюбленных на севере. Тот же стих связывает их с судьбой и ткачеством, занятиями норн.

Согласно «Видению Гюльви», когда ледяные потоки Хвергельмира потекли в огромную пропасть и встретили расплавленные поля обители Сурта, была создана область умеренной температуры, которой завладела жизнь. Там возник великан Имир. Позже боги убили Имира и создали Мидгард из его костей и каменный свод небес из его черепа. Таким образом, Мидгард и верхние миры должны опираться на основание первоначального мира, где, как мы точно знаем, расположено по крайней мере два из трёх мировых источников. Когда боги построили Асгард и Мидгард, они должны были использовать изначальный мир как их основание. Говорят, что само древо Иггдрасиль вырастает из этих трёх источников.

«Речи Гримнира» (Grímnismál 29, 30) сообщают нам, что Биврёст соединяет обитель богов в Асгарде с источником Урд. Они не говорят нам, где расположены Асгард или источник Урд. Если мы представим, что Асгард находится на небесах (а не на земле, как утверждал Снорри), то источник Урд, что на противоположном конце моста, должен находиться где-то внизу. Этот взгляд подтверждается идентификацией Снорри моста Биврёст как радуги. Радуга, образующая половину дуги, простирается от вершины в небесах вниз за горизонт. Радуга, образующая полный полукруг, простирает свои два конца за горизонт в двух противоположных направлениях. Если мы представим Мидгард как меньшую пластину, подвешенную над большим подземным миром, то Биврёст, мост радуги, простирается от своей вершины в небесах (Асгард) за край земной плиты, его конец или концы достигают дна где-то в подземном мире. Поэтическая Эдда сообщает нам, что по крайней мере один конец простирается до источника Урд, который упомянутый выше скальдический стих помещает «на юге». Таким образом, по крайней мере один конец Биврёста простирается от Асгарда на небесах вниз до источника Урд в Хель, южной части Нижнего мира.

Если мы представим Биврёст как полный полукруг с вершиной на небесах и одной опорой моста на юге у источника Урд, то мы должны обнаружить другой конец на севере в Нивльхеле. Что это, вероятно, подлинная языческая концепция моста, подтверждается отрывком из поэмы «Сны Бальдра», где нам говорят, что Один едет из Асгарда в Нивльхель, и несколькими местами, где мы видим, что Хеймдалль охраняет один конец моста, чтобы не дать великанам попасть по нему в Асгард. Боги ежедневно едут по южной половине моста, чтобы действовать в качестве судей в Хель, в то время как Хеймдалль охраняет северную половину от вторжений из Нивльхеля. В подтверждение этого в эддической поэме «Вороново заклинание Одина» (Hrafnagaldur Óðins 25) говорится:

25. Jörmungrundar í jódyr nyrðra und rót yztu aðalþollar gengu til rekkju gýgjur og þursar náir, dvergar og dökkálfar.
25. На Великой-земле в коне(?)-дверь, что севернее, под корнем крайним главного-древа (=Иггдрасиля) идут на покой великанши и турсы, мёртвые, дверги и тёмные альвы.

Когда мост Биврёст разрушится под всадниками незадолго до Рагнарёка, говорят, что их кони поплывут в море воздуха (Bilröst brotnar, er þeir á brú fara, ok svima í móðu marir ― Fáfnismál 15, см. двойное значение слова móðu ― река и туман (а также ― осевшая роса)); Лошадь плавает не так быстро и легко, как бежит. Твердые связи, которые использовались богами и которые они построили в космосе, таким образом, необходимы для быстрого передвижения. Валькирии и боги нашли удобные пути. Мост Биврёст не был бы построен или установлен для ежедневной связи Асгарда с царством Урд, если бы в этом не было необходимости.

«Речи Гримнира» (Grímnismál 30) сообщает нам, что Тор не может ехать по мосту, как это делают другие боги, но должен идти, когда «кипят священные воды». Поэма «Хаустлёнг» (Haustlöng) приводит причину, описывая Тора, едущего на колеснице, запряженной козлами:

15. Knöttu öll (en Ullar endilög fyr magi grund vas grápi hrundin) ginnunga vé brinna, þás hofregin hafrar hógreiðar fram drógu (seðr gekk Svólvins ekkja sundr) at Hrungnis fundi.
15.Все святилища соколов (=небеса) горели, в то время как внизу, благодаря отчиму Улля (=Тору), земля была побита градом, когда козлы везли храмового-бога легкоходной колесницы (=Тора) вперёд встретиться с Хрунгниром, в то время жена Свольнира (=жена Одина, земля] раскололась на части» [приводится по английскому переводу Ричарда Норта (Richard North)].

Тор не может проехать по Биврёсту, потому что его огненная колесница способна повредить мост и поставить под угрозу источник Урд, та же самая судьба, которая постигнет мост, когда народ Сурта поедёт с юга во время Рагнарёка. Тем не менее, колеснице Тора требуется дорога. В предыдущем стихе, Haustlöng 14, сказано, что эта дорога ― не Биврёст, а Mána vegr (путь Мани, Луны):

Сын Земли (=Тор) поехал на игру железа [битву], в то время как путь-Мани грохотал под ним [по Ричарду Норту].

Таким образом, атмосфера видится как великая река или море, которое трудно пересечь без твёрдой дороги. Казалось бы, это должно мешать валькириям ехать прямо из Мидгарда со своими подопечными в Вальхаллу на небесах. В согласии с этой теорией «Речи Гримнира» (Grímnismál 21) сообщают нам, что ширина атмосферного моря слишком велика, а его течения слишком сильны для тех, кто едет на своих лошадях с поля битвы, чтобы они смогли пересечь его: árglaumur þykir ofmikill valglaumi að vaða ― река-шумящая кажется чрезмерной (букв.-сверхбольшой) полчищу убитых, чтобы пересечь [ Для дальнейшего рассмотрения этого стиха см. www.hi.is/~eybjorn/ugm/grm21.html ].

Согласно «Речам Гримнира» (Grímnismál 29, 30) Биврёст соединяет Асгард и источник Урд. Само его название, Bifröst (Дрожащий Путь), указывает, что эта связь такой природы, что она трясётся и дрожит под весом лошадей и всадников; это подтверждается тем, что Тору запрещено пересекать этот мост на своей громовой колеснице, и мост обрушится под весом множества всадников во главе с Суртом.

Как мы видели в древнейших языческих источниках, все люди приходят в Хель после смерти, включая воинов, предназначенных для Вальхаллы. Источники, рассмотренные выше, делают вероятным, что они собираются на тинге у источника Урд, куда боги прибывают ежедневно, чтобы «сидеть как судьи». Если Вальхалла находится на небесах, то, по логике вещей, павшие воины, как и боги, должны пересечь Биврёст, чтобы достичь своего конечного пункта назначения.

У нас есть как минимум один поэтический пример, изображающий прибытие павших воинов в Вальхаллу. Поэма «Речи Эйрика» (Eiriksmál) начинается словами:

1.«Что то за сон, — Один сказал, —
что задумал я спозаранку
Вальхаллу прибрать
для убитого люда:
разбудил я эйнхериев,
велел я вставать,
покрыть лавки соломой,
чаши вымыть, валькириям
вино принести,
когда явится князь,
что мною из мира
людей ожидаем:
тот благородный,
что мне радует сердце».

2. «Что там за шум, — Браги сказал, —
словно шагает тысяча
или народу более?
Трещат все стен доски,
будто бы Бальдр явился
обратно в Одина залы».

Когда конунг Эйрик с пятью другими конунгами и их спутниками подъезжают к Асгарду, боги слышат оглушительный грохот при их приближении, как если бы сами основания Асгарда были потрясены. Все стены Вальхаллы трясутся и дрожат. Предполагал ли скальд, составивший это, что избранные герои приехали на лошадях, которые плыли в воздухе, и что движения лошадей таким манером производили шум, который заставлял Вальхаллу дрожать? Или это была прочная дорога, которая гремела под копытами сотен коней, а земля тряслась под их весом? Поэма дает подсказку: скальд заставляет Браги сказать, что грохот и дрожь воспринимаются так, как если бы это был Бальдр, который возвращается в чертоги богов. Как мы знаем, после своей смерти Бальдр находится в Хель, то есть в Нижнем мире. Если действительно конунг Эйрик и его люди прибыли в райские палаты Асгарда (Вальхаллу) через Биврёст, мы можем обоснованно предположить, что они явились со стороны источника Урд, тёплого места, расположенного к югу от источника Мимира, где «когда-то был Гиннунгагап».

Только один другой первоисточник предоставляет нам информацию о маршруте, по которому валькирии прибывают в Вальхаллу со своими избранными героями. В поэме «Речи Хакона» (Hákonarmál 13) валькирия Скёгуль говорит:

Ríða vit skulum, kvað en ríkja Skögul, groena heima goða Óðni at segja, at nú mun allvaldr koma á hann sjalfan at séa.
Ехать мы должны, сказала могучая Скёгуль, зелёной обителью (или миром) богов к Одину, сказать, что теперь всевластный явится сам его узреть.

Может ли эта «зеленая обитель-мир (heim) богов» относиться к Хель с её тингом возле источника Урд, где боги собираются, чтобы каждый день сидеть как судьи?[11]

Согласно «Речам Эйрика», процитированным выше, Одина нет на тинге у источника Урд, когда прибывают павшие герои. Он встречает их в Вальхалле. Таким образом, казалось бы, что этим воинам, избранным для Вальхаллы, не нужно было останавливаться у тинга Урд, если, подобно Храппу (Brennu-Njáls Saga 88), они не совершили какой-то подлый поступок, сделавший их подлецами-нидингами и требующий осуждения богов. Однако даже здесь Один не действует независимо от норн. Младшая Эдда (Gylfaginning 36) сообщает нам (перевод О.А.Смирницкой):

Другие же прислуживают в Вальгалле, подносят питье, смотрят за всякой посудой и чашами. Так называют их в «Речах Гримнира»:

Христ и Мист
пусть рог мне подносят,
Скеггьёльд и Скёгуль,
Хильд и Труд,
Хлёкк и Херфьётур,
Гёль и Гейрахёд,
Рандгрид и Радгрид
и Регинлейв тоже
цедят пиво эйнхериям

Это всё валькирии. Один шлёт их во все сражения, они избирают тех, кто должен пасть, и решают исход сражения. Гунн, и Рота, и младшая норна по имени Скульд всякий раз скачут на поле брани и выбирают, кому пасть в битве, и решают ее исход.

Слова Снорри подтверждаются эддической поэмой «Прорицание вёльвы». В строфе 20 перечисляются норны, определяющие судьбы людей:

20. Þaðan koma meyjar margs vitandi þrjár úr þeim sæ, er und þolli stendur; Urð hétu eina, aðra Verðandi, skáru á skíði, Skuld ina þriðju. Þær lög lögðu, þær líf kuru alda börnum, örlög seggja.
20. Оттуда приходят девы, много известные три из тех вод, что под древом находятся, Урд звали первую, другую Верданди, резали на полене, Скульд третья. Они законы утверждали, они жизнь выбирали людям рождённым, судьбу-орлёг говорили.

В строфе 30, где перечисляются по именам валькирии, выбирающие участь людей на поле битвы по решению Одина, среди них самой первой названа Скульд:

30. Sá hún valkyrjur vítt um komnar, görvar að ríða til Goðþjóðar; Skuld hélt skildi, en Skögul önnur, Gunnur, Hildur, Göndul og Geirskögul. Nú eru taldar nönnur Herjans, görvar að ríða grund valkyrjur.
30. Видела она валькирий, далеко являющихся (или ― из далека явившихся), собирающихся ехать к народам богов. Скульд держала щит, а Скёгуль была второй, Гунн, Хильд, Гёндуль и Гейрскёгуль. Вот названы девы Херьяна (Одина), готовые скакать землёю валькирии.

Согласно обеим Эддам, Скульд, самая младшая из трёх норн, одновременно является предводительницей валькирий Одина, что объясняет, почему воинам, избранным для Вальхаллы, разрешено обходить место суда у источника Урд. Их ведёт мимо одна из норн, поэтому даже выбор героев Вальхаллы не свободен от надзора Урд, что подчеркивает истину «Речей Многомудрого» (Fjölsvinnsmál 47), в которых говорится: «Никто не может противостоять велению Урд[12]», включая самого Одина (кроме того, это проиллюстрировано его неспособностью предотвратить смерть Бальдра, а также вернуть его из Подземного мира).

Придавая чрезмерное значение словам Эдды Снорри и уделяя недостаточное внимание тому, что говорится о судьбе умерших в древних языческих стихах, мы впадаем в заблуждение, полагая, что боги не судят своих последователей и что только воины были вознаграждаемы за ведение добродетельной жизни согласно заповедям языческой морали. Самые древние языческие источники, эддические поэмы, ясно дают понять, что есть последствия ведения жизни в соответствии с языческими ценностями или в противоположность им. Боги судят души всех людей и соответственно воздают им за их дела. Нет необходимости интерпретировать этот суд над душами как христианскую интерполяцию, поскольку подобный суд встречается почти во всех индоевропейских мифологиях.

Примечания

[1] Словосочетанием «Северное язычество» в тексте переводится общепринятый английский термин Heathenism, равно как «северный язычник» ― Heathen и т.д. Под данным выражением везде подразумевается вера в богов германо-скандинавского пантеона, как в прошлом, так и сейчас. Здесь и далее все примечания сделаны переводчиком. Часть цитируемых древнеисландских текстов в переводе дана в более древней орфографии, чем у автора. Также все переводы их, если специально не оговорено, сделаны непосредственно с исландского, а не с английского текста, приводимого автором.

[2] Строго говоря, hel означает и хозяйку Иного мира Хель (рукописи часто не использовали прописных букв), и место ― царство умерших, и понятие «смерть». У А. И. Корсуна отрывок звучит как «время настанет в могилу сойти». Однако, можно вспомнить, что и греки, например, практически не различали Гадес-место и Гадеса-божество: одно подразумевало другое.

[3] Примечание Т.Ермолаева: в оригинале стоит: а gylfar straumar, где перевод слова gylfar не ясен. С.Бугге (S. Bugge) считает, что это родительный падеж от незасвидетельствованного названия Gylfr, М.Оульсен (M. B. Ólsen) — что надо читать Gylfa straumar, т. е. «потоки Гюльви», кеннинг моря.

[4] В русском реводе А. Корсуна: «Не хвалясь, скажу я,//что едва ли Эйрик//трёх, ему служивших,//вновь увидеть сможет.//Не вернутся трое//из чертогов смерти».

[5] В переводе А. Корсуна: «Эйктюрнир олень, // на Вальгалле стоя, // ест Лерад листву» и т.д.

[6] В русском переводе этот момент не отражён, но в оригинале действительно сказано: Hvern dag ríða æsir þangat upp um Bifröst («Каждый день едут асы туда вверх по Биврёсту»).

[7] Исландец Эйлив сын Гудрун был скальдом ярла Хакона Могучего, защитника язычества в Норвегии, убитого в 995 г. Также он был автором несомненно языческой «Драпы о Торе» (Þórsdrápa). Его биография достоверно не известна, но предполагается, что родился он в первой половине 970-х годов и принадлежал семье ярла Эйлива в Скагафьорде; в этом случае его отцом был Тьодольв (Þjóðólfr) Годи Тора, хотя его отец, вероятно, умер вскоре после рождения сына. Цитируемая христианская виса, могла быть написана после законодательно принятого крещения Исландией в 1000м году.

[8] Прямо Иисус в висе Эйлива не называется, речь идёт о «могущественном конунге Рима», что Снорри логично интерпретирует как бога новой религии.

[9] В русском переводе О.А.Смирницкой полностью отрывок звучит так: «Один корень — у асов, другой — у инеистых великанов, там, где прежде была Мировая Бездна. Третий же тянется к Нивльхейму, и под этим корнем — поток Кипящий Котел, и снизу подгрызает этот корень дракон Нидхёгг. А под тем корнем, что протянулся к инеистым великанам, — источник Мимира, в котором сокрыты знание и мудрость».

[10] В оригинале статьи автор в этом месте работает с английским переводом «Воронова заклинания», где сказано проще «против сильнейшей зимы».

[11] В предыдущей строфе «Речей Хакона» описывается как Sátu þá döglingar (сидели там потомки-Дага (т.е. воины), причём Vasa sá herr í hugum (спутано было войско духом/мыслями). Что как раз можно, при желании, связать с пребыванием погибших у источника Урд, где мёртвые сидят в безмолвии. Тогда получается, что в поэме валькирия забирает их от места суда и ведёт через зелёные луга Хель, затем по Биврёсту ― в Вальхаллу.

[12] В переводе Т. Гимранова «от Урд воли никто не волен».