Продолжение цикла лекций И.Негреева.

[Tradis]

Иван Негреев. Ранневедийская религия: основные понятия и центральные мифологемы.

Иван Негреев. Ранние индоарийцы: призвание человека и ритуальный смысл войны

Дальнейшие лекции пройдут после Нового года и будут касаться Европы.
Всёх с наступившим Йолем!

@темы: видео, история, боги и богини

---

Кузьменко Ю. К. Саамские боги охоты и рыбной ловли в скандинавской традиции.

[Tradis]

Обновление на сайте Ульвдаллир.

Кузьменко Ю. К. Саамские боги охоты и рыбной ловли в скандинавской традиции
Источник: Германистика. Скандинавистика. Историческая поэтика. – М.: МАКС Пресс, 2008 (стр. 142-157)

ключевой отрывок

(...)
Скади и Улль

В скандинавской традиции мы встречаем двух богов, связанных с зимней охотой, бегом на лыжах и стрельбой из лука, – Скади и Улля. Хотя Скади великанша, она оказывается включенной в круг богов благодаря своей женитьбе на Ньёрде. Снорри рассказывает о том, что Скади "часто встает на лыжи, берет лук и стреляет дичь. Ее называют богиней лыжницей" [МЭ, 28]. В "Саге об Инглингах" Снорри, основываясь на "Перечне Хайлегов" Эйвинда Губителя скальдов (X в.) сообщает, что Скади не хотела дальше жить с Ньёрдом и стала женой Одина.

Об Улле Снорри сообщает, что "он хорошо стреляет из лука и ходит на лыжах, что никому не под силу с ним состязаться. Он к тому же прекрасен лицом и владеет всяким военным искусством. Его хорошо призывать в единоборстве" [МЭ, 30]. По-видимому, свою информацию Снорри брал прежде всего у скальдов, где Скади описывается как öndurdís и öndurgoð "богиня лыж", а Улль как örvaráss "бог стрелы", bogaáss "бог лука", veiðiáss "бог охоты" и öndurgoð "бог лыж" и skíðfærr "лыжник" (см., например, [Meissner 1984]). И у Скади, и у Улля мы находим те признаки, которые соответствуют клише, характеризую шим саамов в древнескандинавской литературе, что не могло остаться незамеченным. Мюлленхоф считал, что тип занятий Скади и имя её сына от Одина – Сэминг (Sæmingr) свидетельствует о том, что они являются "представителями коренного населения Скандинавии – саамов в скандинавской мифологии" [Müllenhof 1906, 55]. Гольтер также указывал, что Улль "по своему вооружению и образу жизни – как стреляющий из лука охотник, который на лыжах мчится по заснеженным горам и долам, – <...> напоминает о финнах и саамах" [Golther 2003 (1895), 13; 312].

В чем конкретно состояла связь Скади и Улля с саамами, оставалось не вполне ясным. Была ли эта связь случайной, т. е. атрибуты зимней охоты у скандинавских богов Скади и Улля действительно только "напоминали о финнах и саамах", или соседи скандинавов были персонифицированы и мифологизированы, как, вероятно, по крайней мере в отношении Скади и Сэминга, предполагал Мюлленхоф. С подобной мифологизацией соседей мы встречаемся часто: саамы, например, мифологизировали своих соседей в образе великана Стало, поведение, вооружение и имя (ср. дрисл. stál "сталь") которого напоминают одетого в железную броню скандинавского воина вендельской эпохи или эпохи викингов. Хотя саамы не отличаются высоким ростом, они также представлены в скандинавской мифологии как великаны (ср., напр. [Mundal 1996]). Саамы оказываются великанами по функции. Во-первых, они соседи скандинавов, во-вторых, соседи северные и как таковые оказываются либо в Ётунхейме, либо где-то поблизости от него. Не забудем и то, что великаны оказываются "инеистыми великанами" – Hrimþursar. Тот факт, что имеющая все саамские атрибуты Скади к тому же великанша, говорит о возможности ее появлении среди скандинавских богов в результате мифологизации саамских соседей. Встает вопрос, появилась ли Скади в результате такой мифологизации или уже существовавшая у скандинавов Скади была переосмыслена как фигура, персонифицирующая их соседей. И, наконец: может быть, Скади была просто заимствована скандинавами из саамского пантеона. Подобные вопросы можно поставить и в отношении Улля, который не был великаном, но имел "саамские" атрибуты.

Скади и Улля объединяет не только связь с зимней охотой, луком и лыжами. Было установлено почти идентичное распределение теофорных топонимов с элементами Skadi (и *Skädiа) и Ull (Skadevi, Skädvi, Skädharg, Ullevi, Ulleraker и т. п., ср. [Lindroth 1919, 48; Vries, 1957, 33; Kraft 2000, 14, 170, 208], которые встречаются в восточной Норвегии и центральной Швеции, но которых нет в Дании. В Швеции, в частности, 25 топонимов с именем Улля (Ulleraker, Ullund(a), Ulltuna и т. п.), из них 18 с -vi "святилище" (Ullevi), и только 19 с именем Тора и еще меньше – с именем Одина (11). Число топонимов с именем Скади 181 почти приближается в Швеции к числу топонимов с именем Тора, причем и здесь преобладают (16) топонимы на -vi (Skädvi); для сравнения укажем, что есть всего два топонима на -vi с именем Тора и четыре с именем Одина [Wessén 1929/1930, 107]. Основная область распространения топонимов с именами Скади и Улля – область Мэларен, Нэрке и Эстеръётланд, а также восточная Норвегия.

О культе Скади свидетельствуют не только теофорные топонимы, но и слова самой Скади из "Перебранки Локи" о её святилищах и лугах2, от которых Локи может погибнуть (ср. Lokasenna 51: frá mínom véom ok vöngom skolo þér köld ráð koma – букв. "от моих святилищ и лугов будут тебе холодные советы"). Хотя köld ráð является устойчивым обозначением пожелания смерти [Cleasby, Vigtusson, 1957, 329], вряд ли случайно употребление именно прилагательного холодный в связи со святилищами Скади. О. А. Смирницкая отмечает, что хейти великанш "находят продолжение в таких, например, словах как héla "иней", þoka "туман", héluþoka "туман (зимой)", drífa "вьюга", ótta "предрассветная часть ночи", и njóla (вариант к njól) "ночь" (поэт.), haustgríma "осенняя ночь" [Смирницкая 2004, 13]3.

Культ Скади и Улля был распространен в северных и центральных областях Скандинавского полуострова, т. е. именно там, где в раннее средневековье была распространена охота как промысел. Кроме самых северных областей, к областям охоты относят Естрикланд, Хельсингланд, Вэрмланд, Вэстманнланд, Дальсланд, Даларна в Швеции [Granlund 1962, 533], а также Трёнделаг и восточную Норвегию [Bø 1962, 549]. Хольтсмарк полагает, что культ Улля был распространен в областях Скандинавии, связанных с зимней охотой на лыжах с луком [Holtsmark 1992, 121].

Параллелизм между Скади и Уллем виден и в этимологии имен. Улль связывается с германским корнем, обозначающим блеск, славу и свет; ср. гот. wulþus "великолепие", дрангл. wuldor "слава, блеск"; ср лат. vultus "лицо" [Vries 1957, 159; 1962, 633; Blöndal 1989, 1084], другие фонологически вероятные этимологии (ср., например, Ullr < *wullinaz "шерстяной", т. е. Улль = Велес или Ullr < *ulta- "лохматый, т. е. Тор в козлином обличий" [Vries 1962, 633]) не находят подтверждения в текстах. В скандинавской традиции Улль сын Сив, жены Тора, женщины с золотыми волосами. Предполагается, что первоначально Улль был богом не зимней охоты, а солнечного света. Хотя, как писал Вессен, исландская мифологическая традиция не дает нам точных сведений об Улле (ср. [Wessén 1929/1930, 114]), в "Старшей Эдде" можно еще найти следы того времени, когда он был "светлым богом". Я. де Фрис видит в Улле воплощение "светлой стороны бога неба", культ которого был распространен у германцев в эпоху Римской империи [Vries 1957, 159]. Ольмарк полагает, что он был главным богом солнца эпохи бронзы в центральной Швеции и восточной Норвегии [Ohlmarks 1975, 181].

Скади доставила немало хлопот исследователям благодаря форме своего имени. Хотя Скади великанша, её имя склоняется как слабое существительное мужского рода, что вызвало к жизни целый ряд гипотез (см. [Schröder 1941]). Предполагалось, что в данном случае нашло отражение архаичное отсутствие родовой дифференциации. Однако оставалось непонятным, почему такая родовая недифференцированность сказалась только на Скади. Предлагалось считать Скади первоначально именем бога мужского пола, который потом сменил пол; Линдрут при этом предполагал существование богини Скедьи, которая могла быть женой Скади [Lindroth 1919, 68]. Полагали и то, что Скади первоначально была связана с луной (ibid.) и была мужского пола (обозначение луны во всех германских языках, сохраняющих трехродовую систему, относится к мужскому роду). Бог луны образовывал! пару с богиней солнца, т. е. с женским божеством, – соотношение, обратное соотношению Скади и Улля [Kiil 1936]. Существует также целый ряд других возможностей интерпретации мужского рода Скади. Поскольку муж Скади Ньёрд тоже сменил пол (у Тацита мы встречаем богиню Нертус), можно, например, было бы предположить и то, что первоначально Скади был мужем Нертус, а затем по каким-то непонятным нам причинам оба сменили пол, и Ньёрд стал мужем Скади. Предполагалось, что Улль и Скади оба были первоначально детьми Тьяци [Schröder 1941]. Очевидно, однако, что тех данных, которые есть в нашем распоряжении, недостаточно, чтобы ответить на вопрос об исконной форме имени и функции Скади. Единственное, что мы можем установить, кроме тех данных, которые нам дает древнезападноскандинавская литература, – это определенный параллелизм между Скади и Уллем.

Существует несколько предположений об этимологии имени Скади ([Vries 1962, 480]; наиболее подробно [Schröder 1941, 66-70]). Одно из них связывает Скади с корнем "вредить", предполагая значение "вредитель", ср. дрисл. skaði "вред", skaða "вредить". Шрёдер считает, что такая фонологически возможная интерпретация не получает подтверждения в текстах, хотя на основании обозначения Скади словом Mörn скальдом Тьодольвом из Хвина считает возможной более позднюю народную этимологию, связывающую Skaði со значением "вредительница"; см. экскурс ниже. Вторая этимология связывает Скади с гот. skadus "тень", нем. Schatten, греч. skotos [Schröder 1941, 66]. Наконец, существует предположение о связи Скади с корнем со значением "прыгать, танцевать", ср. lat. scatere "бить ключом", lit. skasti "прыгать". В таком случае Скади оказывается Nomen agentis со значением "тот, кто прыгает, танцует", именно эта этимология и является, по мнению Шредера, наиболее удачной [Schröder 1941, 70]. Однако Скади в древних текстах менее всего соответствует танцовщице, еще в меньшей степени она соответствует "козлоподобной богиней плодородия", как полагал Шрёдер [Schröder 1941, 29-64, 70].

Этимологические словари не отдают предпочтения ни одной из предлагаемых этимологии. Однако если мы попытаемся связать Скади как богиню зимней охоты с Уллем, то наиболее подходящей оказывается этимология, связывающая Скади с тенью (ср. семантическую цепочку "тень-холод-зима"). Именно такая интерпретация соответствует наблюдению О. А. Смирницкой об "однотипности хейти великанш и обозначений соприродных им участков действительности" [Смирницкая 2004, 12]. Именно хейти со значением "ночь, холод, зима" (примеры см. выше) соответствуют "теневой" или "ночной" этимологии Скади. В таком случае понятно существование пары Скади ("тень") – Улль ("свет"). Возможно, справедлива и исконная связь Скади с луной, а Улля с солнцем. Еще Цезарь говорил о том, что германцы поклоняются солнцу и луне [Цезарь 1998, 167]; в "Эдде" солнце (Sól) и луна (Máni) – брат и сестра. Хотя Улль этимологизируется как бог солнечного света, в скандинавской традиции, судя по его эпитетам, Улль прежде всего оказывается богом зимней охоты. Возможно, Улль (или Скади) как бог зимней охоты присутствует и на руническом камне из Баллингсты (U 855), где изображена соколиная охота. Мы видим всадника с копьем, с двумя собаками преследующего лося или оленя. Над преследуемым животным вьется сокол, а на голове у лося видна "птицеподобная фигура". Несколько поодаль внизу слева от всадника представлена фигура человека на лыжах, натягивающего тетиву лука [Wessén, Jansson 1949-1951, 509, fig. 341]. Это изображение интерпретируется как сцена зимней соколиной охоты с двумя участниками – лыжником и всадником. Однако если охота с собаками и соколом известна и из других источников, то присутствие лыжника с луком не вполне объяснимо. Считается, что лыжи нужны человеку с луком для того, чтобы ему было удобнее следить за соколом и вовремя отозвать его назад [Wessén, Jansson 1949-1951, 511]. Однако, вероятнее всего, мы имеем здесь дело не с реальным участником охоты, а с богом, помогающим при охоте, т. е. со Скади или Уллем, причем лыжи и лук – атрибуты бога, а не реальные инструменты соколиной охоты. Интересно, что рунологи отмечают, что ни в надписи, ни в изображении на камне из Баллингсты "нет ничего, что напоминает о христианской вере" (Wessén, Jansson 1949-1951, 510], что вполне естественно при изображении языческого бога охоты.

Юксакка и Лейболмай – саамские соответствия Скади и Улля

Среди саамских женских божеств "акк" – Мадеракки (Madderakka) и трех ее дочерей: Саракки (Sarakka), Уксакки (Uxakka) и Юксакки (Juxakka) – мы находим одну, которая функционально соответствует Скади. Это Юксакка, которая в различных памятниках описывается как женщина с луком [Manker 1950, 90]; ср. также Пауль Самилин (1742): "Юксакка обозначает богиню лука и происходит от слова Jux или Juex, что означает лук или ружье (byssa)" [Reuterskiöld 1910, 13-14]. Енс Килдал (1730) пишет, что "она превращает девочек в мальчиков во чреве матери, но ей надо приносить хорошую жертву, чтобы она захотела сделать это" [Reuterskiöld 1910, 88]. После такого превращения она отдает ребенка богу охоты Leybolmaj ("Ольховый человек"). Сканке (1728-1731) ничего не сообщает о ее роли при смене пола, однако он определяет Юксакку, которую объединяет с Уксаккой (богиней двери), как "богиню, готовящую детей мужского пола к обращению с луком и ружьем" [Rydving 1995, 135]. Возможно, именно здесь мы видим следы исконной функции Юксакки как богини охоты. Так же, как и у Скади, лук является главным атрибутом Юксакки. На многих шаманских барабанах Юксакка изображена с луком [Manker 1950, 93], что подтверждает предложенную Самилином интерпретацию; ср. севсаам. juoksa "лук" + áhkká "женщина". Интерпретация Лэстадиуса, связывающая Юксакку с северосаамским juksa "ремень лыжных креплений" [Læstadius 2003, 81], не находит столь однозначного подтверждения в рисунках на барабанах, хотя иногда Юксакка изображается на лыжах. Однако возможность такого предположения свидетельствует о связи Юксакки с лыжами. Аналогия со Скади становится, таким образом, еще более очевидной.

Подобно тому, как у Скади есть "мужское соответствие" – Улль, который тоже имеет атрибуты зимней охоты, есть мужское соответствие и у Юксакки. Это бог охоты Лейболмай; его атрибутами также являются лыжи и лук. Именно в таком виде он чаще всего изображается на шаманских бубнах [Manker, 1950, 24, 202, 213]. Леем пишет, что Лейболмай – "бог охоты, поэтому саамы всегда приносили жертвы Лейболмаю для достижения удачи в стрельбе и охоте [Leem 1767, 412]; ср. также [Reuterskiöld 1910, 9, 14, 33, 57; Læstadius 2003, 95]. Связь между Лейболмаем и Юксаккой проявляется не только в атрибутах (лыжи и лук), но и в том, что, превратив девочку в мальчика в утробе матери, Юксакка передает ребенка Лейболмаю.

Поскольку в саамской культовой традиции мужчины и женщины поклонялись разным богам (это в первую очередь касалось наиболее важных для повседневной жизни богов), то, если справедливо сообщение Тацита о том, что у саамов женщины раньше принимали участие в охоте наряду с мужчинами [Тацит 1993, 373], можно предположить, что первоначально Юксакка была женской богиней охоты (другими женскими божествами оказываются Мадеракка, Уксакка и Саракка), а Лейболмай – мужским богом охоты.

Если функциональным соответствием Скади оказывается Юксакка, то и Улль имеет саамское соответствие: это бог охоты Лейболмай. Связь Лейболмая с Уллем впервые была предложена Агреллем [Agrell 1934, 158-159]. И хотя убеждает в его аргументации не все достаточно убедительно (в частности, проблематична связь обоих с руной l), эта параллель заслуживает внимания. Кроме сходства функций (оба – боги охоты, прежде всего зимней охоты на лыжах), есть и еще одно сходство: это единственные боги, связанные с определенным типом деревьев. Дерево Улля – тис (он живет в тисовых долинах), дерево Лейболмая – ольха, причем древесина обоих деревьев красноватого цвета. Красноватый цвет ольхи имеет важное значение в саамской культовой традиции.

Возможно, что при идентификации Улля с богом лыж сыграло роль и совпадение саамского названия одного из типов лыж (с желобом посередине, тип С 2 по классификации Манкера [Manker 1971, 79-80]) с именем Улль. В современном южносаамском и лулесаамском есть слово ulla, ulli, обозначающее лыжный желоб [Grundström 1950-1951, 1326-1327; Hasselbrink 1981, 1379]. Можно предположить, что раньше это слово обозначало просто определенный тип лыж (С 2), отличавшихся от других лыж именно желобом. Самые первые лыжи такого типа были обнаружены в Тавасталанде, им около 4000 лет. Лыжам типа С 2, найденным в Швеции, от 2500 до 1000 лет [Manker 1971, 83]. Этот факт, а также сравнение числа найденных лыж (30 в Финляндии, 15 в Швеции и 2 в Норвегии) свидетельствуют о том, что лыжи проникли к скандинавам с северо-востока. Сходство имени *Ullaz (Norn.) с протосаамским *ol(l)a- / *ulla- могло сыграть свою роль при идентификации Улля с Лейболмаем.

Если мы сравним скандинавскую пару Скади – Улль с саамской парой Юксакка – Лейболмай, то обнаружим ряд соответствий, связанных прежде всего с зимней охотой. Главные атрибуты всех четырех – лук и лыжи, причем очевидно, что по крайней мере у Улля эти признаки вторичны. Если предположить существование исконной скандинавской пары "свет" (Улль) – "тень" (Скади), о чем свидетельствуют этимология и теофорные топонимы, можно реконструировать такой путь развития. В результате идентификации Скади с саамской богиней-лучницей Юксаккой Скади (богиня тени и, возможно, луны) приобретает функцию богини зимней охоты. Соответственно исконный партнер Скади Улль благодаря идентификации с партнером Юксакки "Ольховым человеком" и связи со Скади также становится богом зимней охоты. Таким образом, исконная скандинавская пара Скади и Улль под саамским влиянием приобретает "саамские черты", т. е. они становятся богами зимней охоты.

Как мы видели выше, многое свидетельствует о связи Скади и Улля с саамской парой Юксакка – Лейболмай. Однако саамское происхождение некоторых признаков Скади становится еще более явным, если мы обратим внимание на ее отца – великана Тьяци.

Тьяци и Тьяциолмай

Предположение о том, что отец Скади Тьяци имеет отношение к саамскому богу воды и рыбной ловли Тьяциолмаю (ср. южносаам. Tjaetsi-olmai "Водяной человек"), было впервые высказано Линдрутом в 1919 году [Lindroth 1919]4. Однако резко отрицательная реакция знаменитого лаппониста Виклунда, которому Линдрут рассказал о своей идее, заставила его на время отложить ее доказательство [Lindroth 1919, 65]. Возможно именно поэтому в словарях предложенная Линдрутом этимология даже не упоминается, и слово продолжает считаться этимологически трудным (ср. [Vries 1962, 612; Blöndal 1989, 1182]). Линдрут, однако, так и не вернулся к своей идее, и напрасно, поскольку только его предположение дает нам непротиворечивую этимологию имени скандинавского великана Тьяци [Kusmenko 2006, 13-15]. Кроме того, есть ряд других фактов, позволяющих сопоставить скандинавского великана и саамского бога рыбной ловли. Оба могут выступать в виде птиц, причем Тьяци в таком обличий принимает жертву от Одина, Локи и Хёнира [Holtsmark 1949, 45], что полностью соответствует функции саамского Тьяциолмая, сейту которого приносили жертвы для успеха в рыбной ловле; саамский бог рыбной ловли при этом тоже часто выступает в виде птицы или, по крайней мере, имеет птичьи ноги. Хотя скандинавский Тьяци характеризуется как горный великан, о его связи с водой может свидетельствовать замечание Снорри о том, что когда Локи появился у Тьяци, чтобы вернуть Идун, Тьяци "уплыл на лодке в море" [МЭ, 57].

Превращение саамского бога рыбной ловли в скандинавского великана можно представить себе следующим образом. Сейты Тьяци, многие из которых выглядели как стоящие у озер огромные камни в виде великанов (ср., например, сейт Тьяци у озера Таатсиярви в местечке Киттилэ в Финляндии [Kusmenko 2006, 16]) или огромных птиц, были реинтерпретированы скандинавами как изображение великана Тьяци. Следует добавить, что по представлениям саамов сейты обладали всеми признаками живого существа. Они были не только местом обитания Тьяци, но и сами являлись воплощением Тьяци, т. е. могли есть и ходить. Такое превращение Тьяциолмая в Тьяци было возможно в саамо-скандинавской контактной зоне, в среде скандинавов, знакомых не только с сейтами Тьяциолмая, но и с его функциями бога, принимающего жертвы.

Скандинавский великан Тьяци, прообразом которого явился саамский бог рыбной ловли Тьяциолмай, оказывается в скандинавской традиции отцом великанши Скади, которая приобрела функции богини зимней охоты, благодаря идентификации с Юксаккой и функциональной связи с Лейболмаем. Напомним, что саамский бог рыбной ловли Тьяциолмай и саамский бог охоты Лейболмай всегда упоминаются вместе в описаниях саамских богов скандинавскими миссионерами. Они оба относятся к "земным богам" и их изображения или их атрибуты (в случае Тьяциолмая это чаще всего изображение воды; ср. южносаамск. tjaehtsi, северосаамск. čáhci "вода") находятся рядом на шаманских бубнах [Manker 1950].

Сейчас трудно сказать, каким образом и когда Скади оказалась дочерью Тьяци, но представляется, что их родственная связь в скандинавской традиции является реминисценцией их функциональной связи в саамской традиции.

Заключение

Таким образом, оказывается, что контакт саамской и скандинавской культур играл важную роль при формировании по крайней мере трех фигур скандинавской мифологии – Тьяци, Скади и Улля. То, что в данном случае мы имеем дело не со скандинавским влиянием на саамскую культуру, а наоборот – с саамским влиянием на скандинавскую культуру, не должно удивлять. В средние века саамы по-прежнему оставались для скандинавов авторитетом в стрельбе из лука и в зимней охоте на лыжах. Время саамо-скандинавских культурных контактов, способствовавших обогащению скандинавской традиции, совпадает со временем значительного влияния саамского языка на скандинавский язык в общескандинавский период (500-1000), ср. [Kuzmenko 2005].
(...)

@темы: ссылки, статьи, мифология, традиции, боги и богини

---

Прядь о Стюрбьёрне Шведском Воителе (предварительная версия).

[Tradis]

Прядь о Стюрбьёрне Шведском Воителе.
(Þáttr Styrbjarnar Svía kappa).

Здесь начинается прядь о Стюрбьёрне Шведском Воителе, и как бился он с Эйриком Шведским Конунгом.
Расскажем о том, что Эйрик и Олав, сыновья Бьёрна Старого, правили Шведскою державою. Олав взял в жены Ингибьёрг, дочь ярла Транда Олуши. Брата её звали Ульвом. Олав погиб за столом в Уппсале, став жертвою яда. Сына Олава и Ингибьёрг звали Бьёрном. Эйрик растил Бьёрна у себя при дворе после того, как его отец испустил дух. Воспитывал его Ульв.
Когда Бьёрну было двенадцать зим, он воссел на кургане своего отца, и не пришёл за стол к конунгу. Потребовал тогда он власти в первый раз, и говорил о состоянии государства согласно своему внешнему виду и возрасту, и звучало это несколько по-детски. То же самое произошло и на другую весну, и на третью. Эйрик сказал, что Бьёрн не получит ни королевства, ни наследства, пока ему не исполнится шестнадцать зим, а тогда пообещал он, что будет со своей стороны вести себя мирно.
В то полугодие у Аки, дружинника Эйрика и Бьёрна, случилась ссора. Бьёрн накинул женское одеяние с длинным подолом на голову Аки, а тот ткнул Бьёрна рогом в нос. И в тот же самый день Бьёрн перед дверью палат убил Аки. Бьёрн не пожелал ничего возмещать, но конунг возместил содеянное. И отправился тогда конунг в путь на другой пир-вейцлу, Бьёрн же остался и ожидал тинга. А на тинге бонды приняли решение насчёт человека низкого происхождения, того, что Бьёрну препятствовал с королевством, и был он избран в конунги над частью страны, что отходила Бьёрну. После того ускакали Бьёрн и Ульв с тинга, и так они тут прервали тинг, что простые люди кидали им вслед камни и дёрн.
Немногим позже порешили на том, что Бьёрн отправится ко двору вместе с конунгом. Через некоторое время отпустил конунг Бьёрна с шестьюдесятью судами, хорошо подготовленными ко всему и с полными командами. И должен был Бьёрн отсутствовать три зимы, потому что казалось конунгу, что не сможет он держать его в государстве из-за его дерзости и причиняемого беспокойства, а также из-за шума, поднятого бондами.
Затем уехал Бьёрн прочь. Услыхал он в это время вести о том, где должен быть новоизбранный конунг свеев. Вышел тогда Бьёрн ему навстречу и состоялась у них битва, и тот пал. Отправился Бьёрн в Восточные Страны, и сражался там, и обязывал повсюду людей ходить с ним в военные походы. Через три зимы достиг он Йомсборга в Виндланде, и сделался там верховным предводителем. Когда он находился в Йомсборге со своим войском, случилось такое диво, что во рву, который был сделан вокруг крепости, поднялось чудище великое и сказало так:

Hildr stendr hverjan myrgin
hjaldrs und rauðum skildi;
nú hafa sigmeyjar settan
sverðleik Dönum harðan ;
eiguð víga (vægi)
(vill) Baldrs föður illan
(Óðinn) Höðr sem allir
óljósan (val kjósa).

В шуме под рдяным щитом
Хильд шествует ежеутренне;
ныне девы побед дают
данам игру меча трудную.
Имеет убийство — будет
мечом — Бальдра отец всех —
Один — злого (то Хёд)
бессветного — выбирать себе павших.


Но прежде чем Бьёрн покинул страну, дал конунг Эйрик ему прозвище за его отвагу и стычки и назвал его Стюрбьёрном. Он отправился теперь в поход на запад в Данию, и сотворил там великое немирье. Состоялось же примирение с данами на том, что он пришёл взять в жены Тюри, дочь Харальда сына Горма, также даны должны были отдать ему сто кораблей, и биться вместе с ним в трёх великих битвах.
Он провёл единственную ночь под крышей, а затем отправился в Виндланд к Йомсборгу, потому что туда на встречу с ним пришло множество войск из Восточных Стран, что отказывались двинуться в путь, если он не явится. И со всем тем войском отправился он снова в Данию, и было у него тогда десять сотен боевых кораблей, и повелел он поселиться в жилищах данов, если не дадут они ему две сотни боевых кораблей, и того человека, которого он выберет для путешествия, он же избрал конунга Харальда. Тогда сказали даны вису:

Eigi vildu Jótar
reiða gjald til skeiða
áðr Styrbjarnar stæði
strandar dýr á landi,
nú er Danmarkar drottinn
í drengja lið genginn
landa vanr ok lýða
lifir ánauðr hann auðar.

Не желали ютландцы
дань платить кораблями,
доколе не стали Стюрбьёрновы
на скалы берега звери.
Вот ныне Дании вождь
вступил в военные рати,
страны и людей лишенный,
живет невольником доли.


Затем отправился Стюрбьёрн со всеми теми боевыми кораблями в Швецию.

Битва Эйрика и Бьёрна Шведского Воителя.
Торгнюром звался человек и был он сыном Торгнюра, он имел звание лагманна в Тиундаланде, как и его отец. Был он мудрее всех людей, что жили тогда в Швеции и в великом почёте у конунга Эйрика, потому что там, где присутствовал Торгнюр, находилось решение и развязка всех трудных дел. Он был очень стар в то время, о котором ведётся рассказ, и плохо видел. Но конунгу Эйрику стало известно про сбор войск Стюрбьёрна, и решил он, что знает, что тот задумал отобрать у него власть в Швеции. Созвал он тогда тинг и искал совета своих мудрецов.
Лагманном Торгнюр был назначен потому, что он улучшил много законов для народа и установил людям добрые порядки, и объявил, что за оружие или доспехи должны иметь бонды. Он тогда велел и обязал отметить вехами главный путь, что пролегал до Уппсалы, так что можно было туда прибыть не на кораблях. С конунгом находилось трое людей, что были у него в великом почёте, и были они не любимы народом, хотя являлись отважными людьми, однако скорее могли именоваться злодеями, чем храбрецами. Звали их Хельги, Торгильс и Торир.
Когда же Стюрбьёрн явился в Швецию, заметил он те приготовления, что там были заранее сделаны. Они направились к земле, где им показалось наиболее мирно. Они начали расчищать дорогу через тот лес, что зовётся Мюрквид, но нашлись тогда люди, встретившие их и воспрепятствовавшие их пути сквозь чащу. Стюрбьёрн предложил им на выбор: или он сожжёт лес, или они позволят ему пройти.
Конунг Эйрик выбрал, что они пройдут через лес. Стюрбьёрн явился со всем своим войском на Поля Фюри. Стюрбьёрн сжёг все корабли, что у него там были, потому что решил, что люди позже пустятся в бегство, если не будет возможности сбежать прочь.
Лагманн Торгнюр дал конунгу Эйрику такой совет: он должен велеть собрать вместе всех тягловых животных, лошадей и быков, и сделать ярмо на всех, и бить вперед из ярма остриями и алебардами, а сзади там должен идти рабский люд и всякий сброд. Так и было сделано, и все они вместе первыми помчались на войско Стюрбьёрна ещё в первый день, и получил Стюрбьёрн от этого великий урон в людях. На второй день бились они и выстроили войска, разницы в людских силах тогда не было. Со Стюрбьёрном там был ярл Хеминг. Вот ночь разделила сражающихся. Тогда Стюрбьёрн по настоянию Ульва, своего воспитателя, и всего народа принёс жертву Тору. Тою ночью видели рыжебородого мужа в военном лагере Стюрбьёрна, и сказал он так:

Lætr eigi mik, lýtir
liðbands sás frið grandar,
(reiðr emk stála stýri)
Styrbjǫrn vesa kyrran;
þat mun sáð of síðir
signennum her kenna
(roðin eru leyfðra lofða
lindi) sôr at binda.

Велели не быть, поклоняется
Войска Оковам, мир руша,
(я гневен на стали кормчего)
Стюрбьёрн, мне мирным ныне.
То видно в конце концов станет:
победное войско сможет
(окровавлены славных ловдов
липы) раны перевязать.

Той же самой ночью пошёл Эйрик в капище Одина и отдал себя ему за свою победу, и попросил на десять зим отсрочить свою смерть, многое он уже пожертвовал, потому что положение казалось ему безнадёжным. Чуть позже увидел он высокого мужа в ниспадающем капюшоне, тот отдал в руки ему камышинку и велел бросить над войском Стюрбьёрна, и должен он был сказать так: «Один владеет вами всеми». И когда он совершил бросок, увиделось ему в воздухе метательное копьё, и пролетело оно над людьми Стюрбьёрна, и тотчас поразила слепота Стюрбьёрново войско, и затем его самого. И потом случилось такое великое диво, что обвал сорвался с горы и ударил сверху по войску Стюрбьёрна, и убил всех его людей. И как конунг Харальд увидел это, обратились он и все даны в бегство, и обрели зрение своё как только ушли прочь оттуда после того как появилось копьё и пролетело над ними. Они вернулись в Данию.
Стюрбьёрн велел своим людям воткнуть древки знамён в землю и никуда не бежать. Там пал Стюрбьёрн и всё его войско. Эйрик был тогда на склоне Уппсалы, и велел сочинить про это тому, кто сумеет, и пообещал за это награду. Торвальд сын Хьяльти сочинил такие висы:

Farið til Fýrisvallar,
folka tungls, hverr's hungrar,
vörðr, at virkis garði
vestr kveldriðu hesta ;
þar hefr hreggdrauga höggvit
(hóllaust es þat) sólar
elfar skíðs fyr ulfa
Eiríkr í dyn geira.

Пойдите к Фюри Полям,
племен луны, всяк кто голоден,
стража, на запад к крепости
из коней всадниц сумрака.
Там порубил непогоды
драугов солнца потока речки
(лести то лишено) для волка
Эйрик в грохоте копий.

И ещё сказал он:

Ilt varð ölna fjalla
örkveðjöndum beðjar
til Svíþjóðar síðan
sveim víkinga heiman ;
þat eitt lifir þeira,
þeir höfðu lið fleira,
(gótt vas) hers (at henda)
hundmargs, es rann undan.

С той поры по ложу локтей
гор плутание злополучным
стало от дома к Свитьоду
для сумрачных мужей викингов.
Только те и остались живы —
там имели они людей более —
(хорошо было) из бесчисленных
войск (хватать), бежали которые.


Торвальд получил тогда в награду по кольцу в полмарки за каждую вису. Не сочинял он ни прежде, ни после, насколько ведомо людям.

Коротко о пряди.
Имя Стюрбьёрна сына Олава, конунга Швеции, племянника конунга Эйрика Победоносного и зятя (как вариант — шурина) конунга Харальда Синезубого известно нам по целому ряду источников. Как Стюрнбьёрн Сильный он кратко упомянут в «Саге о людях с Песчаного Берега» (Eyrbyggja saga, гл. 29) и в «Саге о Хёрвер и Хедрике» (Hervarar saga ok Heiðreks, гл.15), его история пересказана во второй главе «Саги о Кнютлингах» (Knýtlinga saga), о нем рассказывает Саксон Грамматик в «Деяниях данов» (Gesta Danorum кн.10), называя при этом сыном конунга Бьёрна (в других источниках — деда героя) и двоюродным братом конунга Эйрика (в исландской версии, соответственно, его дяди). Упоминает несколько раз Стюрбьёрна и Снорри Стурлусон в «Круге Земном» (Heimskringla), с ним сравнивается герой «Саги об Ингваре Путешественнике» (Yngvars saga víðförla). Подробнее всего история Стюрбьёрна изложена в пряди «Пряди о Стюрбьёрне Шведском Воителе» (Þáttr Styrbjarnar Svía kappa). Прядь эта сохранилась в «Книге Плоского острова» (Flateyjarbók, 1387-1394гг.) как часть «Саги об Олаве святом» (Ólafs saga helga). Именно из пряди мы узнаем о бурной юности Стюрбьёрна и его беспокойном нраве, приведшем к серьёзному конфликту с бондами. Прядь также содержит четыре висы, посвященные событиям, связанным со Стюрбьёрном. Кроме того, «Сага об Олаве», неся в себе черты агиографической литературы, уделяет много внимания чудесам, есть они и в данной версии истории шведского претендента на престол. Так, согласно «Саге о Кнютлигах» Харальд Синезубый отплыл, покинув свояка ещё до битвы на Полях Фюри, когда узнал, что Стюрбьёрн сжег свои корабли и не сможет преследовать невольных союзников. Нигде кроме пряди более нет ни предсказывающего будущее чудища, ни божественного вмешательства в конфликт. Снорри в «Саге о Харальде Серая Шкура» пишет о смерти Эйрика Победоносного так: «Эйрик умер от болезни в Уппсале десять лет спустя после смерти Стюрбьёрна» (гл.11), ни словом не упомянув договор с Одином. Хотя его же история вдовы Эйрика, Сигрид Гордой, убеждённой язычницы, отказавшейся менять веру, вполне вписывалась бы в общую картину исландских саг, где Швеция изображается всегда как край господства древней веры — в противовес «просвещенным» Норвегии и Дании.
Интересно, что согласно Саксону участие Харальда в делах Стюрбьорна было добровольным, поскольку шведский витязь выдал за Харальда свою сестру Гюрид (Gyrithe). Согласно исландским «Пряди» и «Саге о Кнютлингах», Стюрбьёрн, наоборот, взял жены дочь датского конунга Тюри, победив её отца. При этом Саксон утверждает, что перед последней битвой с конунгом Эйриком Харальд поспешил было на помощь Стюрбьёрну, но затем оказался вынужден вернуться и защищать Ютландию от германского императора Отто (Оттона II, предпринявшего поход в Данию в 974 г.), Стюрбьёрн же, переоценив свои силы, отбыл в Швецию один. Разумеется, написаны «Деяния» с позиций продатских.
Данный черновой вариант перевод не состоялся бы без активной помощи Т.Ермолаева, терпеливо исправлявшего мои ошибки. Перевод же вис и вовсе неточен и, видимо, предварителен. Но, до появления лучшей версии, пусть данный текст поможет составить представление об истории, на которую достаточно часто ссылаются, говоря о культах Одина и Тора в Скандинавии.

Примечания
Виндланд (Vindland) — земля вендов на южном берегу Балтийского моря, в чьих пределах, предположительно в устье Одера, и находилась легендарная крепость воинского братства йомсвикингов — Йомсборг (Jómsborg).

Перевод вис пряди осуществлён по изданию Finnur Jónsson: Den norsk-islandske Skjaldedigtning, B I-II, Kaupmannahöfn, 1912-15.

Как станет ясно из дальнейшего, виса чудища является пророчеством, где в явной форме предсказана близкая война главного героя с данами, а в неявной — намекается на судьбу Бьёрна, которого ждёт слепота и смерть в бою по воле Одина.

Берега звери — кеннинг кораблей

Прозвище Styrbjörn можно приблизительно перевести как Буй-Бьёрн (первая половина нового имени восходит к styrr —шум, буйство, суматоха) либо как как Боец-Бьёрн, Вое-Бьёрн (поскольку styrr — одновременно и поэтическое обозначение боя, битвы, войны)

Тиундаланд (Tíundaland) — исторический регион в Центральной Швеции (часть современного Уппланда). Название означало изначально «землю тысячи», речь шла про обязанность поставлять ополчение в тысячу человек и сорок кораблей в войско конунга

Лагманн (др.-швед. laghman — букв. «человек закона», исл. lögmaðr) — должность в средневековой Швеции: верховный судья административной единицы-ланда, законоговоритель.

Поля, равнины или долины реки Фюри (Fýrisvellir) упоминаются в «Языке поэзии», в «Перечне Инглингов» и в «Саге об Инглингах». Именно на реке Фюри стоит Уппсала.

Оковы Войска — кеннинг богов.

Ловди — имя легендарного конунга-воителя, от которого пошёл род Ловдунгов, воинов его, согласно «Языку поэзии», 80 звали ловдами. В скальдической поэзии — метафорическое обозначение воина или героя.
Липы ловдов - щиты или копья.

Драуги непогоды - мужи, племён луны стража, кони всадниц сумрака - волки. Полено речки - корабль, солнце корабля - щит. Все вместе дает кеннинг - мужи щита, т.е. воины.
Грохот копий - битва.

Ложе локтей гор - побережье.

Марка — тут единица веса около 215 грамм.

@темы: литература, история, мифология, боги и богини